МХТ им. А. П. Чехова: Клоуны тоже плачут

Клоуны тоже плачут

Ольга Смирнова, Культура, 6.11.2002

Этот спектакль трагическим образом не вписался в жизненную ситуацию. Никто не виноват — ни актеры, ни публика. Репетируя таинственную психологическую драму Леонида Андреева с явным «изломом» чувств и ситуаций (в 1915 году сам писатель был уже не вполне здоров и адекватен реальности), актеры и помыслить не могли, что в зал придет немного другая публика. Для которой зловещей реальностью станут риторические призывы неистового Виссариона: «Ступайте в театр и умрите в нем». И мысль крамольная — а стоит ли он того? — как ее ни гони, все равно пока не оставляет. Конечно, со временем ситуация станет не такой острой, и мы в состоянии будем оценить всего лишь красоту сценической картинки и актерско-режиссерское мастерство. Пока это сложно, особенно если вместо подлинности сцена весьма щедро одаривает явной бутафорией. Не слишком обязательной.

Постановщик спектакля, финский режиссер Райя-Синикка Рантала, в недавнем интервью газете «Культура» утверждала, что герои именно этой андреевской пьесы имеют все права перешагнуть в день сегодняшний. Сценическая версия пьесы в этом не слишком убедила. Уж очень далекой и отстраненной показалась история о некоем таинственном господине, сбежавшем от «жизни» в цирк под новым именем «Тот, кто получает пощечины», попытавшемся стать клоуном-богом, но испытавшем очередное фиаско. Влюбленные наездники, роковая укротительница львов, прожигающие жизнь бароны и графы… Леонид Андреев, безусловно, не последний писатель, но для его сегодняшнего воскрешения нужны и поиски новых смыслов, и темперамент, и динамика действия, и, конечно, то, что принято называть атмосферой.

Но нынешний мхатовский спектакль оказался на удивление спокойным, холодным и ровным. Какие-то эмоциональные искорки едва тлели, а развитие событий неспешно бежало по кругу, как уставшая лошадка наездницы Консуэллы (Екатерина Соломатина). Статичный антураж цирковой изнанки, унылый и неизменный (сценография Александра Боровского), никаких ассоциаций не навевал. Стоит некая конструкция — и стоит. Правда, можно забраться наверх и продемонстрировать акробатический тренаж. Или 38 раз однообразно скатиться вниз по деревянному бортику, тормозя длинноносыми клоунскими башмаками, как это делает Тот (Виктор Гвоздицкий). Такое бывает. Сценография может «вытащить» спектакль, может его провалить, а может просто не мешать, как в этот раз.

Хуже другое. Актеры, почти все, как-то уж слишком равнодушны по отношению к своим персонажам. Как будто сами осознают надуманность этой истории и не хотят или не могут поверить в подлинность человеческих чувств. Марионеточная цирковая массовка проходит бесцветным и необязательным фоном, с которым по иронии судьбы абсолютно слился и один из главных персонажей Альфред Бентано (Олег Мазуров). Укротительница Зинида (Кристина Бабушкина) штампует очередной клон «роковой красотки», не слишком умело изображая роковые же страсти, сопровождаемые дрожанием рук, срывающимся голосом и беспорядочными ударами хлыста. Папаша Брике (Валерий Хлевинский) по-домашнему тих и незаметен. Граф Манчини (Станислав Любшин) заправски резонерствует и попадает впросак, когда вдруг обращает указующий перст в зрительный зал и вещает что-то о гримасах демократии. Ну, право же, смешно, господа. Барон Реньяр (Вячеслав Жолобов), влиятельный соискатель тела Консуэллы, растерян и невнятен. И когда он в финале вдруг «закадрово» стреляется на манеже, то в памяти всплывает лишь чеховское «одним бароном меньше». Да и Консуэлла — Соломатина как-то уж слишком приземленна, лишена и очарования, и уместной здесь сексапильности. Может ли такая компания случайных людей спровоцировать взрыв страстей, вызвать трагический накал? Думается, вряд ли.

Тот — Виктор Гвоздицкий, конечно, из общего ряда выделяется. Хотя бы по причине своей природной актерской органичности и изначального неумения играть плохо. И эта тема одинокого клоуна, раздваивающегося между реальностью и миражом, — его тема. Он и пытается это играть — точно, следуя режиссерским указаниям (которые, впрочем, не слишком ярки), но без присущей ему в другие моменты виртуозности. Эксцентричный клоун с красным накладным носом, обряженный в традиционный балахон Пьеро, удается ему лучше. Человеческая же тайна так и остается неразгаданной, несмотря на все усилия артиста к этой разгадке нас приблизить.

«Какая прекрасная комедия», — то и дело восклицает Тот — Гвоздицкий, комментируя по ходу дела событийные пассажи. Увы, ни комедии, ни тем более трагедии, честно сказать, не вышло. Чуть-чуть мелодрамы, но без сопутствующих этому жанру слез. Просто рядовой спектакль, вряд ли способный украсить собой мхатовский репертуар и задержаться в нем надолго. МХАТ же, стремящийся занять передовые позиции в столичной театральной ситуации, в нынешнем сезоне пока не преуспел. Может быть, стоит ограничить «всеядность» последнего времени и стать чуть более разборчивым и строгим в своих драматургических и режиссерских пристрастиях? Впрочем, на этот вопрос театр должен ответить самостоятельно. Хотелось бы поскорее.

2002

Олег Табаков: «Каждый должен носить свой чемодан», Спорт-экспресс, 27.12.2002

Ты с этим шел ко мне и мог остановиться у сортира?, Наталия Каминская, Культура, 26.12.2002

Суета вокруг сортира, Алексей Филиппов, Известия, 25.12.2002

Кабачок «13 писсуаров», Елена Ямпольская, Новые известия, 25.12.2002

Без палочек, Марина Давыдова, Время Новостей, 24.12.2002

Краткий отчет, Ольга Фукс, Ваш досуг, 24.12.2002

Дело было в туалете, Артур Соломонов, Газета, 23.12.2002

МХАТ нашел отхожее место, Роман Должанский, Коммерсантъ, 23.12.2002

Оптимист с коммунистическим прошлым, Григорий Заславский, Независимая газета, 20.12.2002

МХАТ промахнулся и попал в коммунистов, Евгения Поливанова, Газета.Ru, 20.12.2002

Друг мой, Толька!.. (Анатолию Смелянскому — 60), Михаил Швыдкой, Московские Новости, 19.12.2002