МХТ им. А. П. Чехова: «Терроризму»

«Терроризму» — NET

Олег Зинцов, Ведомости, 11.11.2002

Фестиваль NET открылся важнейшей московской премьерой осени. Во-первых, с пьесой братьев Пресняковых, озаглавленной пугающе актуально, МХАТ впервые всерьез вступил на территорию того самого «нового европейского театра», что зашифрован в названии фестиваля. Во-вторых (и это, конечно, важнее), «Терроризм» — редкий спектакль, который убедительно и внятно рассказывает про то, что происходит здесь, сейчас и касается каждого.

Сочинившие «Терроризм» Олег и Владимир Пресняковы живут в Екатеринбурге, и до мхатовской премьеры про них рассказывали примерно так: этнические персы, преподают русскую литературу, пишут что-то страшно радикальное и сами же ставят в собственном Театре им. Кристины Орбакайте.

Весной «Терроризм» вместе с пьесой Михаила Угарова «Облом off» победил на объявленном Министерством культуры и МХАТом конкурсе драматургов, по условию которого лауреату дается возможность постановки на сцене Художественного театра, и за пьесу взялся Кирилл Серебренников, за два последних сезона успевший заработать репутацию главного в Москве специалиста по новой драме: в позапрошлом году он поставил «Пластилин» Василия Сигарева в Центре драматургии и режиссуры, в этом — «Откровенные полароидные снимки» Марка Равенхилла в Театре им. Пушкина.

«Терроризм» — лучшая пьеса в этом списке. До нее социальность новой драмы выглядела по большей части какой-то подростковой: это были тексты, написанные 20-летними; их герои, как правило, мучились от одиночества и отсутствия любви в ужасном взрослом мире. Англичане Марк Равнехилл и Сара Кейн, немец фон Майенбург или нижнетагилец Василий Сигарев писали с разной степенью таланта и отчаяния, но, в общем, с почти одинаковой степенью инфантильности. Особенность восприятия подобной драматургии однажды хорошо подметил Евгений Гришковец:"Это всегда похоже на какой-то зверинец: сидят в зале люди социально благополучные, смотрят на сцену и думают: «Боже, какой кошмар!» Тема «Терроризма», понятно, снимает всякую иронию насчет социального благополучия, но уравнивает зал и сцену не в том смысле, что кошмар совсем недавно случился в реальности. Пьеса была написана год назад, и с тех пор, по словам Серебренникова, в ней не изменилось ни строчки, а в спектакле не появилось ни одного нового элемента в связи с тем, что происходит в жизни. «Терроризм» не спекулирует на реальности, но регистрирует и, если угодно, эстетизирует ту сейсмическую активность массового сознания, от которой в конечном итоге гибнут заложники, взрываются дома и самолеты.

До Пресняковых с такой снайперской точностью попадал в настоящее время, по-моему, один только Гришковец. Но он рассказывал о другом и совершенно иначе, назывался новым сентименталистом и новым романтиком, говорил только от первого лица, а зритель радовался узнаванию: и я чувствую точно так же!

На условных и безымянных персонажей «Терроризма» (у террористов, как любят повторять политики, нет имен) мы смотрим отстраненно: это не я, но, может быть, мой сосед или скорее случайный прохожий. Главное здесь не сходство типажей, а точность атмосферы, ощущение постоянной тревоги, нервозности, скрытой угрозы: герои «Терроризма» — не экстремисты или маньяки, но каждый из них — живой конденсатор, накапливающий агрессию, достаточную для того, чтобы убить все вокруг. «Терроризм» рассказывает о простых и очевидных вещах — как на бытовом уровне запускается цепная реакция насилия: мама мучает ребенка, офис-менеджер — подчиненных, соседка подсказывает подруге, как извести зятя-инородца. Человек возвращается домой, потому что аэропорт заминирован и рейс отменен, застает привязанную к кровати жену и спящего рядом любовника, включает газ и уходит. Солдаты, разбиравшие завалы после взрыва газа, вернулись в часть измываться над сослуживцем, тот взял в руки автомат, и т. д. Все эти короткие истории закольцованы и удачно подсвечены черным юмором: «От наркотиков у всех мозги в пузырях — как Wispa».

Про то, как поставил пьесу Кирилл Серебренников, драматурги остроумно объяснили в интервью журналу «Афиша»: «Мы написали текст десятым шрифтом, а он сделал его двенадцатым». Серебренников превратил «Терроризм» в модель для сборки: вытравил из спектакля любой быт, поместил действие на функциональный металлический помост, разделивший зрительный зал пополам (сценография — Николай Симонов), включил таймер (электронные часы над сценой отсчитывают секунды до конца спектакля), добавил танцевальную пластику (хореограф — Альберт Альберт), заострил типажи, и его актеры (часть из которых служит во МХАТе, а часть работала с Серебренниковым в Центре драматургии и режиссуры) отлично отыграли условность пьесы, мелким шрифтом обозначенной в программке как трагифарс.

2002

Олег Табаков: «Каждый должен носить свой чемодан», Спорт-экспресс, 27.12.2002

Ты с этим шел ко мне и мог остановиться у сортира?, Наталия Каминская, Культура, 26.12.2002

Суета вокруг сортира, Алексей Филиппов, Известия, 25.12.2002

Кабачок «13 писсуаров», Елена Ямпольская, Новые известия, 25.12.2002

Без палочек, Марина Давыдова, Время Новостей, 24.12.2002

Краткий отчет, Ольга Фукс, Ваш досуг, 24.12.2002

Дело было в туалете, Артур Соломонов, Газета, 23.12.2002

МХАТ нашел отхожее место, Роман Должанский, Коммерсантъ, 23.12.2002

Оптимист с коммунистическим прошлым, Григорий Заславский, Независимая газета, 20.12.2002

МХАТ промахнулся и попал в коммунистов, Евгения Поливанова, Газета.Ru, 20.12.2002

Друг мой, Толька!.. (Анатолию Смелянскому — 60), Михаил Швыдкой, Московские Новости, 19.12.2002