МХТ им. А. П. Чехова: Во МХАТе поиграли в террористов

Во МХАТе поиграли в террористов

Артур Соломонов, Газета, 11.11.2002

Фестиваль “NET” («Новый европейский театр») открылся спектаклем «Терроризм» одного из самых модных молодых режиссеров Москвы Кирилла Серебренникова. Пьеса написана братьями Пресняковыми, драматургами из Екатеринбурга, около года назад. Репетиции начались этим летом. Кирилл Серебренников в программке пишет, что в связи с последними событиями изменения в спектакль не вносились.

Кирилл Серебренников не ставит классику, предпочитая драматургию современную, а из современной — экстремальную. Он прославился двумя спектаклями — «Пластилин» по пьесе Василия Сигарева и «Откровенные полароидные снимки» Марка Равенхила. Серебренников, выводя на сцену секс-рабов, киллеров, умирающих от СПИДа, стриптизерш и проституток, банкиров и политиков, как врач, производящий операцию, вкалывал больному обезболивающее. В финале его спектаклей, после того как зритель получал свою дозу отчаяния и откровенности, всегда зажигалось «небо в алмазах».

В случае с «Терроризмом» актуальность была так болезненна, что это могло сыграть как за, так и против спектакля. Премьера состоялась, когда в «России» проходил концерт, посвященный трагедии, произошедшей на мюзикле «Норд-Ост». В это самое время на Малую сцену МХАТа вышли люди в камуфляже и, испуганно и властно озираясь, разложили огромные пакеты.
Электронные часы, прикрепленные где-то у потолка, начали отматывать время назад. Когда спектакль закончится, будет «по нулям».

Но спектакль не о тех, кто взрывает, и не о тех, кого взрывают. Он вообще не о взрывах. Здесь — попытка проследить корни терроризма. Это понятие так широко, что как террористический акт подается и сюжет о молодом человеке, подложившем в обувном магазине виноградину в некупленный ботинок. Агрессивная вежливость — терроризм. Половой акт — еще какой терроризм! Равнодушие — терроризм. И так далее. По списку. На сцене — вполне добропорядочное и благообразное сообщество террористов: бабулек, с горя отравляющих мужей; матерей, от безысходности бросающих своих детей; домохозяек, ждущих момента, чтобы нагадить своим соседям…

Герои лазают по металлической конструкции, ползают друг по другу на железной кровати, вращаются на креслах, прикрепленных стальными цепями. Женщина умоляет любовника связать ее и делать все, что он захочет. А тот, бегая прижав к груди руки, как помешанный суслик, сообщает, что его органы взбунтовались и один терроризирует другой. Бывает. Тем временем возвращается из командировки ее муж (еще как бывает!) — скорбно смотрит на сценку любовного терроризма и открывает газ. Взорвется все. И так бывает.

Актуальность и банальность частенько идут рядом. Глобальность подхода драматургов, их попытка (ни больше ни меньше) отразить все сферы современной жизни, исследовать корни, ветви, а заодно и крону терроризма, конечно, не могла не привести к пафосу и упрощению. Серебренников придумывает к незамысловатым зачастую диалогам сложный визуальный аккомпанемент, а пафос и попытки «обобщить и уловить тенденцию» тонут в театральном веселье, с которым разыграна пьеса о терроризме.

Ни одной, даже самой пугающей, фразы не сказано со сдвинутыми бровями и проповеднической дрожью в голосе, нигде трагизм не сгущен. На сцене кувыркаются, танцуют в паре с бесчисленными Мэрилин Монро, а фразы о крови, мести, повесившейся девушке и необходимости отравить зятя проговариваются легко, так, словно герои интересуются, который час, или обсуждают недавно увиденное кино. В этой легкости разговора — и художественная победа над жутковатой темой, и, с другой стороны, намек на что-то не менее жуткое. Впрочем, эти слова — неприменимы к трагифарсу о терроризме.

Тем не менее глобализм подхода обеспечил и необязательность некоторых сцен, и их взаимозаменяемость. Кажется, авторы говорят: «Вот вам еще один вид терроризма, а вот еще один, а вот и третий подоспел, а почему это, отчего, и вообще, что тут к чему — разбирайтесь сами!»

Причины терроризма драматурги, как психологи, ищут в детстве, когда человечек получает свою порцию агрессии и ненависти, стреляет из игрушечного автомата и слышит, как его честит мама. Не случайно по сцене все время бродит подросток (Сергей Медведев) и набирается от взрослых ума-разума. Однако от тривиальности эту идею, как и утверждение, что виноградина, подложенная в башмак, — это тоже терроризм, не способна спасти даже самая талантливая режиссура.

2002

Олег Табаков: «Каждый должен носить свой чемодан», Спорт-экспресс, 27.12.2002

Ты с этим шел ко мне и мог остановиться у сортира?, Наталия Каминская, Культура, 26.12.2002

Суета вокруг сортира, Алексей Филиппов, Известия, 25.12.2002

Кабачок «13 писсуаров», Елена Ямпольская, Новые известия, 25.12.2002

Без палочек, Марина Давыдова, Время Новостей, 24.12.2002

Краткий отчет, Ольга Фукс, Ваш досуг, 24.12.2002

Дело было в туалете, Артур Соломонов, Газета, 23.12.2002

МХАТ нашел отхожее место, Роман Должанский, Коммерсантъ, 23.12.2002

Оптимист с коммунистическим прошлым, Григорий Заславский, Независимая газета, 20.12.2002

МХАТ промахнулся и попал в коммунистов, Евгения Поливанова, Газета.Ru, 20.12.2002

Друг мой, Толька!.. (Анатолию Смелянскому — 60), Михаил Швыдкой, Московские Новости, 19.12.2002