МХТ им. А. П. Чехова: Хайль Акбар!

Хайль Акбар!

Елена Кутловская, Метро, 26.11.2002

Впервые за последние десять лет на сцене МХАТа модный режиссер поставил модный спектакль. Зовут режиссера Кирилл Серебренников, а его творение носит вызывающе-крикливое и одновременно угрожающее название — «Терроризм».

Над сценой — большие таблоидные часы. Они показывают Время: 2 часа 40 минут. Ровно столько будет идти спектакль, иначе говоря, зрителю с самого начала представления предлагают соединить время реальное и время условно-театральное. Отныне его ход — это совместное Действо. Внезапно (неожиданное начало — отличный и испытанный режиссерский трюк, без которого немыслим ни один хороший спектакль) появляются люди в камуфляжах. Секунда — дыхание зала не слышно, легкий страх «навис» над каждым зрителем. Но тут же всеобщий выдох — перед нами самые настоящие актеры с самыми настоящими игрушечными автоматами, которые они радостно демонстрируют собравшимся. Парочка выстрелов — зал почти счастлив. Смешно.

В ГИТИСе у меня была мечта увидеть на сцене МХАТа спектакль под названием «Буденный». И чтобы вся легендарная конная армия — дядьки в длинных шинелях и с красными полосками на груди — выехали на деревянных игрушечных лошадках. Чем меньше в это верилось, тем сильнее этого зрелища хотелось. И вот я дождалась! Дядьки в камуфляже (то ли наши спецназовцы, то ли чеченские террористы — эта путаница умело воссоздана режиссером) тарарахают из пластмассовых «стрелялок», и при этом совершают головокружительные танцевальные «па». А часы жестоко отмеряют время в обратном направлении: 2–20, 2–00, 1–45… Это соединение нескольких штрих-кодов (если кому удобно, можно назвать это метафорами, или символами) ввергает сознание в водоворот противоречивых ощущений: здорово, интересно, но что это, да зачем, да как страшно, и боже как смешно. Зритель не успевает «отойти» от увиденного — появляются люди. Оказывается, захвачен аэропорт. Начинается первая история. Этих историй — несколько. Весь спектакль — это парад историй и парад аттракционов. Блестящая театральная феерия. Начинается она с бытовых мук матери и сына. Мать уходит из дома, потому что сын путает дни недели (а ему уже 9 лет!), говорит «чефтелг» и считает, что живет в стране под названием Лоссия.

Если у кого-то до спектакля Кирилла Серебренникова и возникало некоторое чувство, что все мы россияне — то после спектакля никто и не усомнится — все мы, увы, лишь лоссияне — загадочная и непонятная нация. (Кстати, спектакль, который не идет на сцене и месяца, уже «растащили» на цитаты благодарные зрители.) Нация, для которой терроризм явление почти народное, национальное. В Лоссии принято с малых лет пестовать и лелеять внутри себя маленького Бен-Ладена, который однажды встанет во весь рост и излупит сына за ошибки в контрольной, а потом «отравит» ненавистного зятя, на худой конец исподтишка толкнет кого-нибудь в метро? И никто не защитит, никто не встанет из недр земли и не помешает маленькому террористу исчезнуть. Да и где взять нового лоссийского бэтмэна? Ни одного героя вокруг, ни одной личности. Жизнь окончательно разделилась на два противоположных пространства: в одном все отдано на откуп фарсу, в другом — на откуп драме. Нет середины. Поэтому сначала над маленькими внутренними бен-ладанами все смеются, а потом — от их «шуток» плачут и умирают. Этот лозунг в спектакле пронизывает каждую мизансцену, каждый шаг, каждый аттракцион. Даже на уровне актерской манеры игры — она криклива, нарочито вызывающа, — мы считываем лозунг: «вахабистский террорист — внутри каждого из нас». Актер ведь тоже террорист и зритель сейчас в зоне его беспредела.

Спектакль имеет безупречную форму (пусть со мной не соглашаются многие коллеги-критики). Фантазия режиссера (она же все тот же террор) — безгранична. И Серебренников от мизансцены к мизансцене «наступает» на ошалевшую от такого натиска, но довольную бесконечной визуальной изобретательностью, аудиторию. Вот по сцене идут пять японских гейш во главе с хозяином. Они идут солдатским шагом, строем, но слегка обмахиваясь (изящно к тому же) маленькими японскими веерами. Всплеск зрительских эмоций, как автоматная очередь. Смех, изумление и - вот уже мальчик, откровенно похожий на Дэвида Боуи (только что не поет свою «Китайскую девушку») на каблуках идет по сцене как по подиуму. Вспышка света — новый всплеск удивления. Выясняется, что одна из служащих фирмы (она же гейша) — повесилась?

Вспышка — и уже две бабки в мусульманских одеждах, всплеск эмоций — и то ли чеченка, то ли красавица Медея исполняет рэп, и ее последние фразы тонут в море аплодисментов.

И уже дух захватывает от страшной и красивой сексуальной драмы. Она хочет, чтобы Он ее связал (цитата из Альмадовара), а он - лось, елы-палы, лоссийский, пока вязал, есть захотел, а потом и спать. Тут вернулся муж. И мило отравил сладкую парочку газом.

Ошарашенная публика не успевает прийти в себя, как на сцену вываливается пять Мэрилин Монро. Аттракционы, сделанные в чистейшем ностальгическом стиле поп-арт очаровывают. Я даже подпрыгиваю в кресле. Это куда занятнее, чем Буденный на деревянной палке-коняшке! А дальше, выясняется, что, когда Мэрилин пела «С днем рождения мистер президент» (ну Америки, а не Лоссии, разумеется), вышел казус. Во-первых, дива опоздала, ибо никак не могла придти в чувство от передозировки (наркотик — еще один супер-террорист). Явившись на торжество, красавица-блондинка спела песенку, изображая счастье. На самом же деле, несчастная Мэрилин едва стояла на ногах и по ее лицу блуждала дурная «героиновая» улыбка. Но все мы уже столько лет именно этот портрет, снятый именно в этот момент на миллион фотокамер, и растиражированный по всему миру как «улыбка Америки», принимаем за икону западной цивилизационной идиллии. А это всего лишь отпечаток героинового терроризма. Какой фарс! Какой трюк! Какое драматическое разочарование.

Но тут — новый кошмар — самолет взлетел и загорелся. По сцене роскошным фейерверком рассыпается огонь. Что-то кружится, что-то звенит?А на часах уже: 00–00. Пора покидать пространство театрального «терроризма» и идти на улицу. Пора отсчитывать время вперед. Жаль, не знаешь, до скольких успеешь сосчитать, потому что, если ничего нигде и не взорвется, то может быть, твой сослуживец уже заточил ножичек и, сладострастно облизываясь, ожидает тебя в подъезде? А бэтмэна, дык елы-палы, все нет и нет. Но вот чего я боюсь: когда это самый бэтмэн наконец-то появится, вдруг вместо привычного лоссийского «здлавствуйте», он возьмет да крикнет зычно: «Хайль Акбар!»?

2002

Олег Табаков: «Каждый должен носить свой чемодан», Спорт-экспресс, 27.12.2002

Ты с этим шел ко мне и мог остановиться у сортира?, Наталия Каминская, Культура, 26.12.2002

Суета вокруг сортира, Алексей Филиппов, Известия, 25.12.2002

Кабачок «13 писсуаров», Елена Ямпольская, Новые известия, 25.12.2002

Без палочек, Марина Давыдова, Время Новостей, 24.12.2002

Краткий отчет, Ольга Фукс, Ваш досуг, 24.12.2002

Дело было в туалете, Артур Соломонов, Газета, 23.12.2002

МХАТ нашел отхожее место, Роман Должанский, Коммерсантъ, 23.12.2002

Оптимист с коммунистическим прошлым, Григорий Заславский, Независимая газета, 20.12.2002

МХАТ промахнулся и попал в коммунистов, Евгения Поливанова, Газета.Ru, 20.12.2002

Друг мой, Толька!.. (Анатолию Смелянскому — 60), Михаил Швыдкой, Московские Новости, 19.12.2002