МХТ им. А. П. Чехова: В отсутствие любви и смерти

В отсутствие любви и смерти

, 14.05.2002

У этой самой, может быть, знаковой (теперь сказали бы - культовой) пьесы ушедшего советского времени не слишком счастливая сценическая судьба. Знаменитый фильм «Отпуск в сентябре» с Олегом Далем, бесспорно, идеальным исполнителем роли Зилова, заслонил стремительно улетающие от нас театральные впечатления и высится теперь над всяким, решившимся заново сыграть известную историю с присланным друзьями похоронным венком, неудавшимися поминками и вполне удавшейся охотой. Так или иначе, в бодрые времена перемен вампиловскую пьесу не то чтобы забыли, но покой ее не тревожили ни новыми, ни старыми формами. Бывший актер «Табакерки» Александр Марин рискнул первым, а риск, как известно, благородное дело.

Главное в этом деле — найти Зилова. И он был найден. Олег Табаков в очередной раз доказал, что взялся за подъем Московского Художественного театра решительно и всерьез. Увы, Олега Даля у нас нет, зато есть теперь Константин Хабенский. Питерский актер, он появился в Москве совсем молодым исполнителем, сыграв «В ожидании Годо» Беккета на одной из «Золотых масок», получил массу премий и очень скоро сделался известным всем и каждому «ментом». Вся эта «Убойная сила» не сходит с экранов телевизоров, успех публики, понятно, гарантирован, но самое интересное, что Хабенский, кроме всего прочего, хороший актер. Как и Михаил Пореченков, еще одно питерское лицо «национальной безопасности», который тоже очень своевременно оказался во МХАТе и сыграл еще одну важную роль в «Утиной охоте» — официанта Диму.

Вопрос теперь в том, как распорядиться всем этим богатством — мощным текстом и отличными актерами. И правда, как ставить сегодня эту пьесу, казалось бы, накрепко утопленную в быте и проблемах давнего времени: как модное нынче ретро или все же искать, как во всякой классике, темы вечные, что называется, на все времена? Тут, однако, вот в чем заковыка — главная (а может, и единственная?) тема этой пьесы все тем же фильмом с Олегом Далем давным-давно найдена, чего теперь искать-то, вот она: болезнь пустоты, разъедающая сердце, иссушающая мозг, уничтожающая чувства и совесть. Да и в программке к спектаклю приводятся слова Вампилова: «Й в душе пусто, как в графине алкоголика» — и это, видимо, означает, что, мол, и мы, мхатовцы, думаем так же. В чем тогда интерес, спросите вы? Ну, может быть, в том, чтобы найти развитие темы в другом, теперь уже нашем времени.

Марин отказался от быта (что абсолютно правильно) и сделал резкий крен в сторону театрального символизма (с чем немедленно хочется поспорить). Вместе с художником Валентиной Камоловой, он отлично придумал сценическое пространство, выстроив на сцене садовую карусель. Там-то, среди лошадок, машинок и прочей утвари, и уместилась вся жизнь Виктора Зилова — убогая квартирка, постылая работа и в качестве отдохновения — кафе «Незабудка» с другом-официантом. Крутится-вертится громоздкое сооружение, летят-порхают сцены, воспоминания мешаются с явью — вот он, ключ к решению, бери и открывай. Но Марин не поверил сам себе, все усложнил, утяжелил и испортил. Реальность нашего времени, как и вся прочая реальность, исчезла за ненадобностью, ее подменила театральная условность, бессмысленная и расхожая. Которой кто только не пользовался до Марина и - нет сомнения — будет пользоваться после него. Вот, к примеру, начало. У Вампилова все просто: просыпается человек в тяжелом похмелье, а тут звонок в дверь — здравствуйте, вам венок. Мхатовское начало прежде всего многозначительно — закружилась карусель под зловещие и невнятные закадровые голоса, конец переносится в начало: известное дело, режиссура. А при этом реакция на венок (который, кстати говоря, никто не приносит, он тут сам собой мистически обнаруживается под покрывалом) не отыграна никак, зато похмелье изображено блестяще. Ну и понеслось.

Знаки и символы сыпятся на зрителя как из рога изобилия. Каждый раз при слове «охота» бьет по зрительским нервам резкий музыкальный аккорд, мигает-подмигивает свет — так нам дают понять, что именно тут собака зарыта. Или еще танцы. Иногда Зилов ни с того ни с сего начинает крутить-вертеть свою девушку тоже как-то очень многозначительно. Видимо, всем этим нам что-то хотят сказать, но как догадаться, что именно? Мысли сбиваются, нить теряется и даже сюжет ускользает решительно и бесповоротно. Реальность, как уже говорилось, ушла, а потому Зилова в этом спектакле окружают не друзья — монстры, один другого хуже. Что окончательно сдвигает смысл пьесы в сторону его полного упрощения.

При этом актеров не в чем упрекнуть, упрекнуть стоит режиссера. В начале третьего тысячелетия странно, конечно, вновь и вновь повторять очевидное: режиссура — это профессия, и притом штучная. Одного намерения (пусть и хорошего) тут мало, нужно умение. Надо полагать, Марин знал, зачем нужно ставить сейчас старую вампиловскую пьесу, и, может быть, собирался сказать нам о ней что-то новое, вот только передать свои мысли средствами театра не сумел. О чем его спектакль? Наверное, все о том же, давно известном — о пустоте. Поразившей бедного Зилова настолько, что он даже застрелиться и то не сумел. Вот только Даль знал об этом не понаслышке, а Константин Хабенский пытается вообразить. И в этом вся разница.

2002

Олег Табаков: «Каждый должен носить свой чемодан», Спорт-экспресс, 27.12.2002

Ты с этим шел ко мне и мог остановиться у сортира?, Наталия Каминская, Культура, 26.12.2002

Суета вокруг сортира, Алексей Филиппов, Известия, 25.12.2002

Кабачок «13 писсуаров», Елена Ямпольская, Новые известия, 25.12.2002

Без палочек, Марина Давыдова, Время Новостей, 24.12.2002

Краткий отчет, Ольга Фукс, Ваш досуг, 24.12.2002

Дело было в туалете, Артур Соломонов, Газета, 23.12.2002

МХАТ нашел отхожее место, Роман Должанский, Коммерсантъ, 23.12.2002

Оптимист с коммунистическим прошлым, Григорий Заславский, Независимая газета, 20.12.2002

МХАТ промахнулся и попал в коммунистов, Евгения Поливанова, Газета.Ru, 20.12.2002

Друг мой, Толька!.. (Анатолию Смелянскому — 60), Михаил Швыдкой, Московские Новости, 19.12.2002