МХТ им. А. П. Чехова: Физики

Физики — лирики

Павел Руднев, Ваш Досуг, 24.02.2003

Московский художественный театр готовится к самой основательной в этом сезоне премьере. На один-единственный «Копенгаген» пришлось слишком много экспериментов.
Новая сложная пьеса с Запада. Три крупных актера на большой сцене в руках молодого режиссера, пока справлявшегося только с камерным театральным пространством. Новая роль сверхзанятого Олега Табакова. И в дополнение — сюжет из области абстрактных идей: теоретическая физика, ход истории XX века, мировые катаклизмы и никаких намеков на любовный треугольник.

Скорее всего, дирекция МХАТа к программке приложит специально подготовленный словарик. Нет никакой надежды, на то что зритель сможет вспомнить хоть что-нибудь из школьного курса о квантовой теории и делении ядра, уравнении диффузии, циклотроне и изотопах, а также о том, как и в какой части таблицы Менделеева расположены (и расположены ли) нептуний, плутоний, уран, барий и криптон.

А Олег Табаков и Борис Плотников будут употреблять эти слова часто. Потому что играют они двух великих физиков-ядерщиков: Нильса Бора и Вернера Гейзенберга. И главный вопрос пьесы состоит в том, зачем Гейзенберг, штатный ученый Третьего рейха, тайно приезжал к своему учителю Бору в оккупированный Копенгаген в 1941 году, когда немецкие войска готовились взять Москву. Причины и цели этой состоявшейся встречи не вполне ясны и ее участникам (включая Маргрет, жену Бора, которую в спектакле МХАТа сыграет Ольга Барнет), но историки обычно предпочитают видеть в некоторых событиях символический смысл. Английскому драматургу Майклу Фрейну показалось, что исход истории XX века сосредоточился именно здесь, в частной беседе двух теоретиков, имеющих отношение к созданию атомной бомбы.

Пожившим театралам и не в меру ироничной театральной молодежи может показаться, что пьеса «Копенгаген» уж слишком напоминает недавние театральные опусы Генриха Боровика об угрозе Третьей мировой войны и хищнических интересах Запада в развивающихся странах. Совпадения действительно очевидны, но ясны и различия: пьеса Фрейна — талантлива. Драматург-виртуоз не устает менять условия игры: то о событиях прошлого вспоминают все трое, то двое разговаривают, а третий комментирует зрителю их разговор, то о прошлом говорят с высоты настоящего, то Гейзенберг описывает свои действия от третьего лица. Первая фраза Бора вообще смещает все координаты: «Какое это имеет значение, дорогая, — особенно теперь, когда нас троих уже давно нет на свете?»

К моменту создания атомной бомбы подошли сразу несколько государств — Америка, Россия, Германия, и исход войны может решить время: у кого-то процесс тормозится, у кого-то ускоряется. Если ты не изобретешь оружия, то за тебя его изобретут другие. История повторяется, и сегодня мир снова на грани мировой войны. Пьеса, думается, зазвучит не впустую. По-прежнему очевидно, что миром правят не злые силы, а весьма и весьма конкретные люди. Не только военные и не только политики, не силовики, а «мозговики», как сказал некогда Михаил Жванецкий. С изобретением оружия массового поражения наука становится высшей формой ответственности.

О Гейзенберге как о человеке никогда не говорили ничего хорошего. Даже в глазах друга и учителя Бора он выглядит оккупантом. Сотрудничество с нацистами поставило ученого в шеренгу проклятых фигур, где-то рядом с режиссером Лени Рифеншталь, драматургом Гауптманом и актером Грюндгенсом. Цель «Копенгагена» — снять заклятие с Гейзенберга. Да, он не устраивал публичных антифашистских демонстраций, но сумел вовремя осознать, что смертоносное оружие не должно оказаться в руках безумного фюрера. Он тормозил процесс, ловко скрывая «моральный» саботаж атомной программы за иллюзией неумения. И всё просил Бора образумить Оппенгеймера, который в Лос-Аламосе готовил горячий подарок Японии…

Майкл Фрейн. Только факты
Back in the USSR. Именитому автору «Копенгагена» в этом году исполняется 70 лет, и московскую постановку он может воспринимать как подарок к возвращению в Россию.

От Маркса до России. Фрейн не скрывает, что был марксистом. Еще школьное увлечение коммунистическими идеями заставило юного англичанина изучать русский язык. Фанатизм быстро сошел на нет, а знание экзотического языка пригодилось в армии, где он освоил профессию переводчика с русского. Молва гласит, что Фрейн был попросту разведчиком — и, разумеется, не в пользу России.

Английский друг Горбачева. Выпускник Кембриджа, Майкл Фрейн с тремя другими аспирантами был направлен в Московский университет для совершенствования языка. Сам Фрейн утверждает, что эта «экспедиция» 1956 года была первым подобным опытом для советского образования: «Они смогли выдержать нас только месяц, в Москве нас не любили и затем спешно отправили назад, а своих студентов по обмену в Кембридж так и не выслали». За это время Фрейн сумел познакомиться со студентом МГУ Мишей Горбачевым. В 1966 году он опубликует в Англии роман «Переводчик с русского», где иронически опишет Москву как царство страха и отчаяния.

Переводчик. Фрейн перевел для англоязычного театра почти все пьесы и водевили Чехова, а также комедию Льва Толстого «Плоды просвещения».

«Копенгаген». Только факты
— Майкл Фрейн запретил МХАТу сокращать пьесу — даже на полслова.

— Фрейн всегда думал, что написал «Копенгаген» для радио и до сих пор не верит, что пьесу могут играть в театре. «Неужели кто-то захочет поставить такую скучную, абстрактную пьесу?» С тех пор, как это однажды было сказано автором, пьеса «Копенгаген» обошла все подмостки мира.

— Зрители лондонской премьеры «Копенгагена» в 1998 году думали, что конец первого акта является финалом пьесы. Многие, уже надев пальто, шумно восхищались, что буфет все еще работает. На премьере в Америке один человек поднялся с кресла и громко закричал: «Я протестую!», но не смог продолжить фразу, вновь увлекшись зрелищем.

— В Нью-Йорке после спектакля к Фрейну подошел приятный человек: «Здравствуйте, я Йохан Гейзенберг. Ваш герой, конечно, не похож на моего отца. Если Вернер позволял себе заговорить с кем-нибудь, то лишь тогда, когда говорили о музыке».

Цитата
Вернер Гейзенберг: «Весь город в огне. Горят даже лужи на тротуарах. Это горит расплавленный фосфор. Он прилипает к ботинкам, как сверкающее собачье дерьмо, и его нужно то и дело соскребать. Кажется, будто все улицы загажены стаями адских псов».

2003

С Новым годом! — Е. Б. Ж. , Андрей Ванденко, Итоги, 30.12.2003

Чудесные новые старые русские, Александр Соколянский, Время новостей, 26.12.2003

«Легкий привкус измены», Московский комсомолец, 25.12.2003

Очень хороший капиталист, Наталия Каминская, Культура, 25.12.2003

Сентиментальный роман, Итоги, 23.12.2003

Из жизни новых старых русских, Любовь Лебедина, Труд, 23.12.2003

Монолог счастливого человека, Алла Шендерова, Ваш досуг, 22.12.2003

Раз в сто лет колесо до Москвы доезжает, Елена Дьякова, Новая газета, 22.12.2003

«Последняя жертва» МХАТа, Алена Карась, Российская газета, 19.12.2003

Давнопрошедшее настоящее время, Александр Соколянский, Время новостей, 19.12.2003

У женщины деньги завсегда отберут, Мария Хализева, Вечерний клуб, 19.12.2003