МХТ им. А. П. Чехова: Нехорошая квартира

Нехорошая квартира

, 16.03.2004

Кириллу Серебренникову не позавидуешь. С одной стороны, у него есть мощная группа поддержки, выбравшая именно этого режиссера главным выразителем нового слова в искусстве и принимающая всякий его спектакль на ура. А с другой — не менее мощная толпа отрицателей, раздраженная всеми этими культовыми страстями и захватывающей дух режиссерской карьерой. Правильнее было бы не обращать внимания ни на тех, ни на других, не доверять восторгам и не злиться на критику. Но это легко сказать.

В одной из рецензий «Мещан» во МХАТе им. Чехова назвали самым зрелым спектаклем Серебренникова. О зрелости, мне кажется, говорить пока рано, но точно — самый для него трудный. И дело не только в том, что театральная история хранит память об эталонном спектакле Георгия Товстоногова, после которого казалось, что пьеса Горького на долгие годы должна быть для театра закрыта — все уже сказано. Серебренников сравнения не боялся, во всяком случае вида не подавал, и правильно делал. Но, может быть, впервые за все время московских триумфов в его руки попала большая (во всех смыслах большая) классика. В «Мещанах» много текста, и с ним, как ни крути, надо что-то делать. Работа режиссера в том и состоит, чтобы разобрать, отчего именно в этом месте тот или иной персонаж говорит то, что он говорит. Однако так называемая новая режиссура словам не доверяет, она отдает предпочтение картинкам, выдумке и трюкам.

И во мхатовском спектакле напридумано много чего. Как всегда у Серебренникова, некие люди в черном вступают в действие: вздыхают, шепчут, ухают, скрипят, на музыкальных инструментах играют. Словом, квартира у Бессеменовых явно с привидениями, нехорошая какая-то квартира. Потом в какие-то моменты текст начинают иллюстрировать вставными картинками. Сказано, что у веселой жилички Елены (Евгения Добровольская) собираются репетировать любительский спектакль, поэтому действие останавливается и люди в масках принимаются разыгрывать игривую пьеску. Все та же Елена подробнейшим образом рассказывает, как жила с мужем при тюрьме, как весело проводила время с арестантами, и тут же раздвигается занавеска, а там уже эти самые арестанты исполняют-наяривают тюремный романс. Вообще принцип лобовой иллюстрации оказался Серебренникову неожиданно близок. Говорит персонаж, что ноженьки у него подламываются, и раз — падает на пол. Такого рода затей в спектакле много, публику они веселят, но смысла в них не найти, хоть убей.

Меж тем пьеса угадана Серебренниковым идеально. Извечный конфликт старого, устоявшегося уклада и нового, нетерпеливого, без оглядки идущего вперед поколения как никогда сейчас актуален. Режиссерский расчет строился на противопоставлении двух мхатовских поколений: стариков, привыкших играть «по школе», с переживанием и чувством, и молодых, пробующих новые интонации и формы. Задумано заманчиво, ничего не скажешь, тем более что и у Горького в пьесе сказано: нет здесь правых и виноватых, а есть сразу две правды, и точка. Обнаружить две правды в спектакле не удалось. Нила (Алексей Кравченко) зачем-то сделали хамоватым качком из современного телесериала — эффект на две минуты действия, а роль большая, и что с ней делать, молодой актер не очень-то знает. Может быть, только Кристина Бабушкина в роли Татьяны и в самом деле дает какой-то новый, царапающий звук, но и он кажется монотонным, не имеющим развития. Словом, «ретрограды», сработавшие по старинке, победили за явным преимуществом. Просто идеальным Тетеревым оказался мощно играющий Дмитрий Назаров — вот где роль сделана от начала до конца, со всеми ее перепадами и поворотами. Об Алле Покровской в роли старухи Бессеменовой написано уже много восторженных слов, она их достойна. Андрею Мягкову (Бессеменов) пришлось труднее всего. И роль с наскоку не возьмешь, и сравнение с Евгением Лебедевым, гениально игравшим у Товстоногова, неизбежно. Сравнение Мягков выдержал, это главное. Он не играет ни самодура, ни деспота, корни его тихой настойчивости — в растерянности перед сдвинувшейся с места жизнью. Когда все не на своих местах, все по-другому и все непонятно. Есть сцены, сыгранные Мягковым очень сильно. А иногда с досадой думаешь — однообразно.

«Мещане» — важный для Серебренникова спектакль, может быть, еще и потому, что обнаружил серьезные проблемы, до сих пор не столь явно проступающие. То ли тут кинематографическая привычка работать кусками, то ли отсутствие чувства целого, столь важное для профессии театрального режиссера. Действие в спектакле (как и роль) должно развиваться от начала к концу, изменчиво и осмысленно, а не топтаться на месте, передвигаясь судорожными скачками от одной ловко (или не очень) придуманной сцены к другой. И внимание можно держать не только трюками. То есть если забыть на время, что ты лидер всего нового и прогрессивного, то окажется, что талантливому режиссеру еще есть над чем потрудиться. Что совсем не так уж и вредно.

2004

Триста смертей Моцарта, Марина Райкина, Московский Комсомолец, 31.12.2004

Девушка Mороз, Лариса Резникова, Московский Комсомолец, 25.12.2004

У Табакова обнаружили «Сердце ангела», Артур Соломонов, Известия, 22.12.2004

«Чайка» приземлилась в МХТ, Глеб Ситковский, Газета, 22.12.2004

Король Лир, Александр Смольяков, Где, 17.12.2004

Ход к зрительному залу… Вячеслав Невинный, телеканал «Культура», 30.11.2004

«Невинный при всей своей массе человек очень тонкий», Ольга Романцова, Газета, 29.11.2004

Верный, страстный, Невинный, Марина Райкина, Московский Комсомолец, 29.11.2004

Сирота армянская, Роман Должанский, Коммерсант, 24.11.2004

Невинность победила, Артур Соломонов, Известия, 23.11.2004

«Я никогда не был важным человеком, VIP», Сергей Капков, Газета, 21.11.2004