МХТ им. А. П. Чехова: Веселись

Веселись — не хочу

Марина Давыдова, Известия, 12.11.2004

Инициатором и вдохновителем новой мхатовской постановки был сам Олег Табаков. Он давно уже хотел сыграть Тартюфа и лишь искал режиссера, который согласился бы направить его лицедейский пыл в нужное русло. Нашел Нину Чусову. Бывают режиссеры, умирающие в артистах. Чусова научилась умирать в лицедеях.

Так же как у всякого певца есть диапазон голоса, у артиста и даже у режиссера есть свой диапазон таланта. Кому-то лучше не браться за античную драму, кому-то — за салонную пьесу. Нине Чусовой явно не по таланту оказалась «Гроза», которую она поставила в прошлом сезоне в «Современнике». Ее легкий комедийный дар вошел в очевидный клинч с великой русской трагедией. Но «Тартюф» — это уж вроде ее материал. Тут никакого клинча быть не должно. Тут можно зажигать и отрываться. Лицедействовать во весь рост. Ни в чем себе не отказывать. Чусова и не отказывает.

Мольеровская история притворной святости и поруганной веры превращается у нее в историю о том, как подонок обвел вокруг пальца кретина. Доверчивый Оргон (Александр Семчев) представлен тут круглым во всех отношениях идиотом, разбитная служанка (мастерица бурлеска Марина Голуб) — суетливой оторвой, хитроумная соблазнительница Тартюфа Эльмира (Марина Зудина) — как бы это помягче выразиться… Сам Тартюф (Олег Табаков) — не лицемер или ханжа, а уркаган, чья полосатая сутана недвусмысленно напоминает робу зэка. Сей святоша, вчерашним днем слезший с нар, не заставит поверить в свою святость даже пятилетнего ребенка, но нашего Оргона он облапошит в два счета. Подобная история не представляет, разумеется, никакого интереса для тех, кто ценит в драматическом театре глубину и правду характеров, но ее, по крайней мере, можно смешно сыграть. Ревнители театральной нравственности будут потом негодовать, любители смачной сценической шутки — хохотать до упаду. Ускользающий смысл компенсируется бесшабашным лицедейством. Уж что-что, а превращать спектакль в увлекательную театральную игру Чусова умеет.

Во мхатовской премьере, однако, не задается сама игра. Ведь у забавы, даже самой глупой, все равно должны быть свои правила: играешь в жмурки — не прячься под стол. Прежде эти правила худо-бедно Чусовой соблюдались. Пьеса Синга «Герой» в РАМТе напоминала у нее лубок, «Мамапапасынсобака» в «Современнике» — талантливо эстетизированную АБВГДейку, «Вий» в Пушкинском — пародийный и совсем не страшный триллер. Жанровое смещение было смыслообразующим само по себе и дополнительного смысла уже не требовало. Во что играет Чусова в новой мхатовской постановке, я не понимаю решительно. Что это? Сценические комиксы? Зачем же рисовать их такими масляными красками? Театральная феерия? Тут есть и сцена у моря с искусственными волнами, и взрывы золотых конфетти в финале. Так зачем же в ней претензия на концепцию? Клоунада? В какой-то момент на сцене встречаются разом три толстяка — Александр Семчев, Олег Табаков, Роман Харликов (Дамис), а под ногами у них суетится слуга Тартюфа, представленный артистом-карликом Владимиром Федоровым. Но отчего же так не смешно? Пока Олег Табаков не появится перед зрителем и не задействует на полную мощность весь богатейший ресурс своих актерских штампов, тут не удается даже улыбнуться. Может, мюзикл? Ведь расписные костюмы Павла Каплевича, резные с позолотой декорации, напоминающие интерьер церкви для новых русских, вечно пританцовывающие домочадцы, навязчивый музыкальный фон — все это явно к мюзиклу тяготеет. И этот не обремененный смыслом жанр Чусовой вообще-то в самый раз. Мюзикл по определению не предполагает глубины, дружит со сценическим штампом и среднего качества шуткой. Но пусть тогда уж поют, что ли. И не стихи Мольера в звонком переводе Михаила Донского, а какую-нибудь адаптацию великого текста. Пусть это будет хоть что-нибудь. Любая самая смелая игра с любым жанром. Главное решить, с каким. Но артисты (и какие артисты!) не дают себе труда задуматься даже над этим нехитрым, в общем, вопросом, а режиссер (один из лидеров нового поколения русской режиссуры) его, собственно говоря, и не ставит. И это уже не раскрепощение лицедеев (а Чусова ох как умеет раскрепощать), а их развращение. Не тонкая стилизация, а бессовестная халтура. Не пресловутая легковесность, а фантастическая вседозволенность. Уверенность, что драматический театр (и Художественный, и не очень художественный) все стерпит. Время такое пришло: веселись — не хочу.

Действительно не хочу. Что-то не до веселья.

2004

Триста смертей Моцарта, Марина Райкина, Московский Комсомолец, 31.12.2004

Девушка Mороз, Лариса Резникова, Московский Комсомолец, 25.12.2004

У Табакова обнаружили «Сердце ангела», Артур Соломонов, Известия, 22.12.2004

«Чайка» приземлилась в МХТ, Глеб Ситковский, Газета, 22.12.2004

Король Лир, Александр Смольяков, Где, 17.12.2004

Ход к зрительному залу… Вячеслав Невинный, телеканал «Культура», 30.11.2004

«Невинный при всей своей массе человек очень тонкий», Ольга Романцова, Газета, 29.11.2004

Верный, страстный, Невинный, Марина Райкина, Московский Комсомолец, 29.11.2004

Сирота армянская, Роман Должанский, Коммерсант, 24.11.2004

Невинность победила, Артур Соломонов, Известия, 23.11.2004

«Я никогда не был важным человеком, VIP», Сергей Капков, Газета, 21.11.2004