МХТ им. А. П. Чехова: Кишлак с привидениями

Кишлак с привидениями

Алла Шендерова, Коммерсант, 30.10.2007

На Малой сцене МХТ имени Чехова вышел спектакль «Тутиш» по рассказу журналиста Алексея Торка «Пенсия». В самом театре спектакль называют новым «Соло для часов с боем». Побывав на премьере, АЛЛА Ъ-ШЕНДЕРОВА поняла почему.

Знаменитое «Соло…» поставил почти 40 лет назад совсем молодой тогда Анатолий Васильев под руководством Олега Ефремова. Изящество, с которым Ольга Андровская, Марк Прудкин, Алексей Грибов и Михаил Яншин играли уходящую натуру 70-х годов — беспомощных и несгибаемых польских стариков, вошло в разряд театральных легенд. Жизнь таджикских пенсионеров 90-х, обитателей кишлака под названием Тутиш, куда тяжелее и безрадостнее. Но у столь разных сюжетов действительно есть общее. Внутренняя грация, с которой играют своих стариков Виктор Сергачев, Евгений Киндинов, Нина Гуляева, Игорь Васильев, Сергей Десницкий, сближает их с прежними мхатовцами.

Время для обитателей Тутиша остановилось в начале 90-х, когда советскую власть сменили исламисты,- в результате гора трупов, голод, погнавший молодежь на заработки в Россию, туберкулез, выкосивший всех женщин, и горстка стариков, воспитывающих брошенных детьми внуков,- без электричества и почти без еды. Герои рассказа — старики, ждущие приезда русского учителя и коротающие время за беседой. На вытянутом, узком, зажатом рядами зрителей игровом пространстве (художники Алексей Порай-Кошиц и Екатерина Кузнецова) сперва появляются молодые, шестеро парней и девушка. Свет гаснет, а когда зажигается вновь, на их месте стоят шесть стариков и Хафиза, самая древняя жительница кишлака, которую даже туберкулез обошел стороной. Молодые волчком вертятся под ногами у старых, изображая свору голодных псов или шумной ватагой встречая приезд начальства, выезжающего из черных кулис на настоящем «газике». А то и стар и млад растягиваются по сцене, словно играя в «ручеек» — друг напротив друга, близко-близко, но не сливаясь, как не сливаются в памяти прошлое и настоящее.

Авторский текст и реплики героев разбросаны между старшими актерами, молодым досталось две-три фразы да несколько ярких танцевальных выходов, но деления на солистов и массовку здесь нет. Главное в этом спектакле — хор, полифоничность звучания, при которой каждое слово рождается из целой вселенной звуков: долгих стариковских вздохов, треска цикад, этнических распевов и дыхания песчаных бурь, шумно вторящего витиеватому ритму прозы.

Неспешно, как и положено стариковским воспоминаниям, развивающийся сюжет «Тутиша», начавшись реалистично, потихоньку превращается в наваждение, почти что в беккетовское «В ожидании Годо» — только вместо мифического Годо здесь ждут учителя, который научит внуков русскому языку, а старикам поможет выхлопотать пенсию. Собравшись в полуразвалившейся чайхане (сияющий красками восточных ковров островок прошлой жизни в пустом, темном пространстве Тутиша), старики ждут, не появится ли на дороге машина. Пару дней назад учитель уже приезжал, но случился казус: в фисташковом саду на него набросились собаки, а жители Тутиша, спорившие о том, как замешивать глину для подмазки своих хибар, не услышали его криков. И уехал покусанный учитель назад, в райцентр. Теперь, попивая мятный чай, старики думают, как загладить оплошность. Угостить нового учителя водкой? Но ее только что допил представитель местной власти Зафар (Валерий Хлевинский). Бесподобное «Нету водки», повторяемое стариковским хором растерянно и лукаво, на манер восточного распева, трудно забыть.

До рези в глазах всматриваясь в дорогу, старики видят лишь миражи прошлого. Вот напавшие на кишлак исламисты собираются расстрелять Лутфулло (тонкая и точная работа Виктора Сергачева). Чайханщик (Игорь Васильев) нелепо гибнет в религиозной распре. Один из тутишцев везет мешок фисташек в райцентр, чтобы начальство позволило исключить его только что умершего отца из партии,- по предписанию новой власти коммунистов нельзя хоронить на кладбище… Фисташковый сад, шелестя невидимыми листьями, мелькает в речи то тут то там. И в сознании русского зрителя понемногу превращается в сад вишневый, символ обреченного, беззащитного, истаивающего прошлого. В его шелесте растворяются последние строчки рассказа — сообщение Зафара о том, что Таджикистан подружился с Турцией, и теперь вместо русского в школах будут изучать турецкий язык и литературу. И никакой пенсии ждать не стоит.

2007

Художественный руководитель МХТ им. Чехова Олег Табаков: «За те слезы, которые были пролиты на нашей земле, Богу было угодно повысить цену за баррель нефти до 95 долларов», Елена Ямпольская, Известия, 26.12.2007

Соло для Заградника, Ольга Галахова, Независимая газета, 24.12.2007

В МХТ рассказали о таджикских стариках, Ольга Фукс, Вечерняя Москва, 10.11.2007

Кишлак с привидениями, Алла Шендерова, Коммерсант, 30.10.2007

Страшно далеки они, Глеб Ситковский, Газета.ру (Gzt.Ru), 9.10.2007

Ефремов поселился у Станиславского, Мария Москвичева, Московский Комсомолец, 6.10.2007

Он говорил за всю среду, Анатолий Смелянский, Культура, 4.10.2007

Его жизнь была полна отваги, Лев Додин, Виктор Гвоздицкий, Культура, 4.10.2007

С Ефремова начался отсчёт нового театрального времени, Олег Табаков, Литературная газета, 3.10.2007

Леонид Парфенов: Если у социализма было человеческое лицо, это было лицо Ефремова, Денис Корсаков, Комсомольская правда, 1.10.2007

Звезда Олега Ефремова, Ольга Кучкина, Комсомольская правда, 1.10.2007