МХТ им. А. П. Чехова: «Действующие лица»

М. БАГДАСАРЯН — Здравствуйте, я с удовольствием представляю вам Аллу Сигалову — хореографа, режиссера, просто Аллу Сигалову. Мы будем говорить о ее совместных историях с Романом Козаком, о собственных историях, и о том, что она возглавила кафедру в Школе-студии МХАТ. Но мне кажется, что наступает момент в жизни каждого художника, когда перед ним есть люди, перед именами которых не нужно этих слов — известный, выдающийся, великий и т.д. Просто Алла Сигалова, просто Роман Козак, просто Владимир Васильев, просто Вадим Абдрашитов. Итак, Алла Сигалова — гость нашей сегодняшней программы. Повод очень интересный и серьезный. Дело в том, что на сцене филиала театра имени Пушкина 27 января состоится премьера спектакля «Джан». Это фантастическая повесть Андрея Платонова. Здравствуй, Аллочка.

А. СИГАЛОВА — Здравствуйте, Мариночка.

М. БАГДАСАРЯН — Мы не будем таиться, не будем говорить друг другу «вы», мы давно знакомы. Итак, «Джан»- это душа.

А. СИГАЛОВА — Которая ищет счастья.

М. БАГДАСАРЯН — Не только в туркменском (хотя у Платонова с указанием, что в туркменском), но и в закавказских языках, и у армян, и у азербайджанцев, и очень, очень многих народов джан — это душа.

А. СИГАЛОВА — Душечка.

М. БАГДАСАРЯН — Душечка, да. Вот это джан присоединяется к имени в знак особого расположения, особой нежности и любви. Как же делался спектакль о душе?

А. СИГАЛОВА — Это вообще очень сложная вещь, мы настолько упоены тем, что мы работаем с этим материалом. Вообще он у нас давно зрел. Лет пять.

М. БАГДАСАРЯН — Что толкнуло в сторону этого текста?

А. СИГАЛОВА — Трудно сказать, Рома мечтал давно сделать какой-то спектакль со мной, очень давно. Перебиралось огромное количество материала.

М. БАГДАСАРЯН — Как с актрисой?

А. СИГАЛОВА — Да. Что-то отвергала я, что-то отвергало время, а этот материал все время лежал, лежал, он ждал даже не возможности реализации, он ждал партнеров. Кто будут эти люди, которые будут рядом? Это очень важно и для меня, и для Ромы. Мне кажется, сейчас произошла та замечательная вещь, когда эти партнеры нашлись. Это Саша Матросов, Илюша Барабанов, они ровно вполовину моложе меня. Это Ромины ученики, но если говорить про Сашу Матросова, который будет играть и работает над ролью Назара Чаготаева, то это чрезвычайно талантливый человек, который этой ролью заявит о себе, как об очень мощной индивидуальности. Я думаю, что в этом и будет состоять открытие этого спектакля. Я вообще настолько люблю открывать имена и работать с молодыми, что для меня, наверное, это является одним из самых важных поступков в работе над этим спектаклем.

М. БАГДАСАРЯН — А когда случилось первое прочтение этого текста, при каких обстоятельствах? Кто кому его дал, как это произошло, как вы оба с Ромой загорелись этой идеей?

А. СИГАЛОВА — Мне дал почитать этот материал Рома с тем, чтобы я попробовала представить себе как это возможно. Я сказала, что это абсолютно тот материал, который я могу делать.

М. БАГДАСАРЯН — Как драматическая актриса?

А. СИГАЛОВА — Я не могу сказать, что это все-таки драматическая роль, потому что сейчас, когда уже спектакль вылеплен, он похож, как ни странно, на спектакли моих времен независимой труппы, потому что это, в общем, хореографический спектакль. Спектакль, где визуальные образы, наверное, более важны, чем слово, потому что произносить текст Платонова со сцены можно или весь, или каким-то образом.

М. БАГДАСАРЯН — А он звучит?

А. СИГАЛОВА — Он звучит в очень сокращенном, минимальном состоянии, это такой спектакль, где много хореографии, много движения и очень много музыки, которую я люблю, и которую я с удовольствием принесла в этот спектакль.

М. БАГДАСАРЯН — Что за музыка?

А. СИГАЛОВА — Это мой любимый Тертериан, с музыкой которого я уже работала, это Юсупов, потрясающий композитор, это Рахманинов, это латышский композитор Пелецис, которого я тоже очень люблю.

М. БАГДАСАРЯН — Ты сшиваешь это в единый музыкальный текст или это фрагментарно звучит?

А. СИГАЛОВА — Это звучит отчасти фрагментарно, но существует партитура этого спектакля. Один фрагмент практически перетекает в другой. Очень много фольклорной туркменской и киргизской музыки, очень много музыки замечательной.

М. БАГДАСАРЯН — Кто художник?

А. СИГАЛОВА — Художник Витя Платонов, с которым Рома работает достаточно часто.

М. БАГДАСАРЯН — А костюмы?

А. СИГАЛОВА — Костюмы попыталась сделать Женя Панфилова. Не все удалось, и мы как-то встали ей на подмогу всем коллективом. Не всегда, естественно, что-то удается молодым художникам, тем более такой сложный материал.

М. БАГДАСАРЯН — А в чем сложность в костюмах? Они национальные, они стилистические, почему материал не поддавался? Или они были не рассчитаны на мощное пластическое решение? Потому что там же движения, а если движения, то утяжеленный костюм.

А. СИГАЛОВА — Нужно понимать работу фактуры, специфику малой сцены, где нельзя ни в чем наврать. Все должно быть настолько просто… В результате для двух наших героев-мужчин мы нашли костюмы с биографией. Это костюмы, которые уже пожили, из запасников Пушкинского театра. У меня костюм сшитый, потому что я некое существо, которое и мать, и Вера, и Ксения, и колючка, и верблюд, и Айдын, и Ханум.

М. БАГДАСАРЯН — Много условностей и костюм допускает эти условности, тем более еще привнесенные из других спектаклей, которые, конечно же, не назывались «Джан», но все равно все души стремятся к счастью.

А. СИГАЛОВА — Конечно.

М. БАГДАСАРЯН — Ищут этого счастья, поэтому с этим стремлением, с этой надеждой к счастью они приходят. Мы продолжаем нашу беседу с Аллой Сигаловой. Конечно же, еще немножечко побудем в состоянии поиска этого ожидания счастья, томления такого душевного, тоски по счастью.

А. СИГАЛОВА — Да я даже не знаю, тоска — в этом ли дело?

М. БАГДАСАРЯН — А в чем все-таки?

А. СИГАЛОВА — В преодолении, в пути к вере. Вот о чем этот спектакль. О пути к вере, а путь к вере — это путь к любви. Это основа веры. Что такое любовь? Наверное, самое главное, о чем мы пытаемся говорить в этом спектакле.

М. БАГДАСАРЯН — Какой был взят текст — советское издание или обнаружилось и другое, не цензурированное?

А. СИГАЛОВА — Мы оба издания, обе редакции просмотрели. В результате мы остановились на том издании, которое не цензурированное.

М. БАГДАСАРЯН — А что там такое есть, чего нет во втором?

А. СИГАЛОВА — То, что Назар Чаготаев не пошел собирать народ. Он сказал: «Пускай этот народ идет, и каждый достигнет своего личного, индивидуального счастья, там, за горизонтом, счастье не в коллективе, оно у каждого свое».

М. БАГДАСАРЯН — Вот почему это было цензурировано.

А. СИГАЛОВА — Конечно. А потом у него не было вообще никаких средств к существованию к тому времени, его же вообще долгое время не издавали. Он вынужден был сделать так, как ему велели, и все равно эту повесть не издали, она все равно не была издана.

М. БАГДАСАРЯН — Хорошо, 27, дальше?

А. СИГАЛОВА — 28-е.

М. БАГДАСАРЯН — 27, 28 и дальше уже только в феврале.

А. СИГАЛОВА — По-моему, 6 и 7 февраля.

М. БАГДАСАРЯН — Вот 6 и 7 февраля, я думаю, что для вас, дорогие мои, это более реальные цифры, на которые можно и должно искать билеты на этот спектакль. Помните, что это сцена филиала? Хорошо, на какое-то время отложим. Я понимаю, наполненность этим текстом, этой музыкой, этим пространством? Это пространство, которое придумал Витя Платонов, потому что он очень хороший художник, и вы его, конечно же, знаете. Он активно очень работает и с театром «Тень», и с театром Пушкина, и с Театром человека. Вы видели его спектакли. Что еще происходит в жизни Аллы Сигаловой? Я бы хотела сказать, что тут движение придумано, сочинено, рождено, понятно тобою, да?

А. СИГАЛОВА — Да.

М. БАГДАСАРЯН — Понятно, что эта история — главная точка, при наличии Назара Чаготаева все-таки Айдым главная точка, через которую пропускают все нити.

А. СИГАЛОВА — Мне хочется верить, что Назар Чаготаев главная точка.

М. БАГДАСАРЯН — Это естественно понимать, это отношение педагога к своему ученику, это отношение взрослого человека к ребенку, к молодому человеку, который становится на ноги.

А. СИГАЛОВА — Я просто очень хочу его успеха.

М. БАГДАСАРЯН — Я понимаю, что есть желание его успеха, и мы тоже пожелаем Саше Матросову успеха и возможности в очередной раз состояться в таком материале. Какие есть еще истории, которые обдумываются, потому что мне кажется, я даже более чем уверена, что «Ночами Кабирии» на ближайшее время не может ограничиться жизнь, да? Я имею в виду режиссерское проявление Аллы Сигаловой.

А. СИГАЛОВА — Сразу же, как закончилась работа над «Ночами Кабирии», естественно, что люди, с которыми я работала над этим спектаклем, ждали и ждут от меня новых шагов. И, наверное, их ожидание затянулось, потому что я не люблю делать такие поспешные, нахрапистые, быстрые решения. Я долго искала материал, искала его очень мучительно, я понимала запах, атмосферу, в которую я хочу окунуться.

М. БАГДАСАРЯН — Чем пахнет, какого вкуса эта атмосфера?

А. СИГАЛОВА — Сейчас я просто назову автора, может быть будет понятно. Это не очень знакомый в России автор, но очень известный на западе. Это Гайто Газданов и его потрясающий роман, который называется «Призрак Александра Вольфа».

М. БАГДАСАРЯН — Несколько лет назад имя Гайто Газданова было возвращено нам, и тогда стали появляться книжки, появилась возможность знакомиться, окунаться, погружаться в это.

А. СИГАЛОВА — Это удивительный автор, очень неровный, очень неоднозначный, и мне эта неровность, его нервность, его какие-то провалы в творчестве очень нравятся. Я вообще люблю видеть неудачи талантливых людей, потому что неудачи талантливых людей — это тоже проявление их таланта.

М. БАГДАСАРЯН — Ну да, и потом есть некое развитие.

А. СИГАЛОВА — Конечно, конечно, и за этим следить чрезвычайно интересно.

М. БАГДАСАРЯН — А с кем, на какой площадке и что это будет? Это будет пластическая история, это будет музыкальная история или это будет строгий, драматический спектакль?

А. СИГАЛОВА — Конечно, это не будет драматический спектакль, потому что я не умею делать драматические спектакли. Я умею ходить в том коридоре хореографическом, который мне понятен и который мне свойственен. Это будет музыкальный спектакль.

М. БАГДАСАРЯН — Музыкальная драма?

А. СИГАЛОВА — Думаю, что да. Это будет большая сцена Пушкинского театра, и это будут почти те же люди, которые были заняты в «Ночах Кабирии», почти.

М. БАГДАСАРЯН — А почему, чем вызвана эта необходимость с ними именно? Они размяты, они горячие, они выходят в «Кабирии» и они держат форму?

А. СИГАЛОВА — Ну, во-первых, «Кабирия» идет невероятно.

М. БАГДАСАРЯН — Как сейчас идет, расскажите?

А. СИГАЛОВА — Они очень развили свое мастерство в этом пространстве музыкального театра, и они готовы, им нравится. Они почувствовали в этом вкус, они даже превзошли мои ожидания и превзошли ожидания Ромы, и это очень отрадно. И я понимаю, что с ними нужно и можно идти дальше в развитии этого пути к музыкальному театру. Ну и потом самая главная есть вещь, почему я с ними хочу работать. Я их люблю, вот и все. Это самое главное.

М. БАГДАСАРЯН — Да, я понимаю. Продолжаем разговор о спектакле «Джан». Я их люблю, значит, я в них верю, значит, с ними может быть будущее, значит, они развиваются, да?

А. СИГАЛОВА — Нет, не это. Я их люблю и поэтому я готова себя отдавать, не ожидая благодарности и любви от них. Вот что главное для меня теперь. К этому приходишь с определенным возрастом и с определенным опытом. Я хочу отдавать тем людям, которых я люблю, потому что я могу очень многому научить. У меня очень большой опыт. Во-первых, за спиной уже 25 лет преподавания в ГИТИСе и столько же лет работы в театре, это очень много.

М. БАГДАСАРЯН — Ну да, так 25 лет, вроде бы, это страшная цифра.

А. СИГАЛОВА — Страшная, да.

М. БАГДАСАРЯН — Я вдруг об этом подумала. Хорошо, а какая это будет музыка, ведь в этом материале она очень и очень может быть гораздо более важна, чем в «Кабирии», хотя там тоже стилистически это надо было обозначить? Надо было некий такой привет передать Федерико Феллини и в тоже время ни в чем не повторить эту историю. Это было понятно. А здесь что за музыка?

А. СИГАЛОВА — Я пока на распутье. Конечно, для меня самым идеальным вариантом было бы, если мой любимый Леня Десятников написал музыку к этому спектаклю.

М. БАГДАСАРЯН — А он знает об этом?

А. СИГАЛОВА — Он об этом знает, он ждет от меня каких-то листков уже с какими-то сценами разработанными, но я еще ничего пока не делала, потому что я жду, когда закончится «Джан», никогда не делаю 2 дела одновременно. Это мой закон.

М. БАГДАСАРЯН — Но «Джан» не может закончиться?

А. СИГАЛОВА — «Джан» не может закончиться.

М. БАГДАСАРЯН — Как не может закончиться «Кабирия», да? Ведь ты же ходишь на спектакль?

А. СИГАЛОВА — Конечно, но просто настолько я сейчас живу только этим, только Платоновым, я совершенно не в состоянии ни о чем другом думать, и не хочу. Хочется выпить это до конца и насладиться этим до конца, потому что мы же очень эгоистичны в том, что мы делаем. Мы, прежде всего, радуем себя, и пускай те радости тяжелые, через муки, через неверия в себя и в то, что вообще ты что-то можешь, но все равно это путь к радости. И эта радость, как воспитание ребенка. Я, например, когда родила Мишу, я 3 года вообще ничего не делала. Это очень правильно.

М. БАГДАСАРЯН — Напомню, мы начали с Аллой Сигаловой говорить о спектакле, который задумывается, зреет еще только история по произведению Гайто Газданова. Музыка, возможно, будет Десятникова?

А. СИГАЛОВА — Это было бы счастье. Ленечка сказал, что он думает. Леня вообще очень трудно идет на работу, его нужно долго двигать.

М. БАГДАСАРЯН — А ты сама не быстро даешь согласие?

А. СИГАЛОВА — Я трудно даю согласие, я 20 раз все взвешиваю, думаю.

М. БАГДАСАРЯН — А что с этими актерами, которые работали на «Кабирии»? Будет ли Александра Урсуляк?

А. СИГАЛОВА — Да, но у нее будет маленькая роль.

М. БАГДАСАРЯН — Есть очень много людей, которым важно, чтобы на сцене появлялась Александра Урсуляк. А кто художники?

А. СИГАЛОВА — Ничего пока не знаю.

М. БАГДАСАРЯН — Те ли художники, которые работали?

А. СИГАЛОВА — Думаю, что нет. Единственное, что я очень бы хотела, чтобы был Глеб Фельштинский, это обязательно, это такая любовь. Чувство это не случайно, потому что Глеб Фельштинский работал на спектакле «Ночи Кабирии», его световая партитура очень и очень важна. И «Травиату» мы с ним вместе сделали.

М. БАГДАСАРЯН — Уважаемая Алла Михайловна, надеюсь, что в вашем талантливом спектакле образу коммуниста Чаготаева, выводящего народ из плена, беспощадной впадины пустынь, не придан образ Моисея или Христа?

А. СИГАЛОВА — Да, конечно библейские мотивы, они очень активно заложены в эту повесть, в эту прозу. Ну что я могу сказать, приходите, посмотрите и сами сделаете выводы.

М. БАГДАСАРЯН — Но вам хотелось этого значения или не хотелось?

А. СИГАЛОВА — А это неизбежно.

М. БАГДАСАРЯН — Как актрисе работать с Романом Козаком как с режиссером?

А. СИГАЛОВА — Я ужасно всегда злюсь, т.е. я второй раз работаю. Первый раз был «Бананов», второй раз сейчас «Джан». Я очень злюсь, потому что он мне никогда не делает замечания и мне все время кажется, что он на меня никакого внимания не обращает. Я очень этим всегда недовольна.

М. БАГДАСАРЯН — А почему он не делает замечания?

А. СИГАЛОВА — Я его тоже спрашиваю: «Почему ты мне не делаешь замечания?» Он говорит: «Потому что пока вроде бы их нет». — Но такого быть не может, потому что я знаю, что когда я что-то смотрю, мне все время хочется все поправить.

М. БАГДАСАРЯН — А когда ты смотришь спектакли Ромы?

А. СИГАЛОВА — Дело в том, что мы занимаемся и любим все-таки разные театры. Любим мы очень много, нам нравится одного и того же, одни и те же спектакли. Но мы по-разному вообще существуем на репетиции, мы по-разному работаем, мы совсем разные в этом смысле, поэтому в принципе нам неправильно вместе работать. И потом, когда мы не работаем вместе, у нас нет борьбы за лидерство. А когда мы вместе, мы иногда не можем договориться. Ему кажется так, а мне кажется так. В данной ситуации мы все-таки мудрые и уже достаточно взрослые люди, мы умеем уступать друг другу и договариваться. Естественно у нас не бывает никаких повышенных интонаций, ничего.

М. БАГДАСАРЯН — Превратиться в такой дышащий, такой медовый пластилин, который пойдет за режиссером, невозможно.

А. СИГАЛОВА — Я готова идти за режиссером, но ведь тут я еще и постановщик. Я имею в виду, что мы разные, прежде всего, как постановщики, а как актриса, боже мой, я абсолютно подчинена и я готова делать и выполнять все что угодно.

М. БАГДАСАРЯН — Обдумываются какие-то исключительно хореографические истории? Давно ничего не было?

А. СИГАЛОВА — Давно ничего не было? Да оно было. В прошлом году был Новосибирск.

М. БАГДАСАРЯН — Это далеко от Москвы.

А. СИГАЛОВА — Это далеко от Москвы, но это так мощно было и так важно для меня. Как-то я начинаю разочаровываться в балете.

М. БАГДАСАРЯН — Это связано с чем? С однообразием? С предельностью возможностей?

А. СИГАЛОВА — С очень малой возможностью болевого высказывания, потому что балет — это все-таки такое искусство, немножечко нафталинно-пыльное, лилейно-воланно-кисейное, я такое искусство не люблю, тем более, сейчас. Конечно, есть Бауш, конечно есть Прежо Каш, был Мацек. Он ушел в драматический театр, но это все-таки театр, это все-таки не балетный театр. Чем больше я вбираю в себя сложностей пути, которым идет мир и человечество, тем больше я понимаю, что мне в этом пространстве неловко, неловко, иногда даже стыдно.

М. БАГДАСАРЯН — Корней нет?

А. СИГАЛОВА — Боли нет. Мне кажется, что нужно рвать душу, прежде всего. Конечно, есть в балете личности, которые в самых милых балетах все равно умеют высказываться больно и остро. Допустим, та же Ульяна Лопаткина. Чтобы она ни делала, где бы она ни выходила — это очень мощное высказывание именно про сегодняшний день, про то, что и со мной, и с ней, и с нами происходит. Потому что можно высказываться на эту тему и в «Лебедином озере» и в «Спящей красавице», но просто очень мало кто это умеет делать сейчас в балете, и поэтому он становится не очень интересен, скажем так.

М. БАГДАСАРЯН — Хорошо, а история с танго, она завершена, закрылась?

А. СИГАЛОВА — Нет, мне буквально вчера позвонили из Прибалтики и просят, чтобы я приехала со спектаклем «Желтое танго», при том, что я в Риге первый сезон, когда я перестала ездить в Рижскую национальную оперу танцевать этот спектакль, я отказалась от него, потому что уже хватит.

М. БАГДАСАРЯН — А в какой момент можно сказать себе хватит?

А. СИГАЛОВА — В тот момент, когда ты становишься мудрее, чем ты был вчера. Это каждый день происходит. Вот происходит момент накопления, когда ты понимаешь, что не надо больше это делать.

М. БАГДАСАРЯН — Вот приглашение получено, а что было сказано в ответ на это приглашение?

А. СИГАЛОВА — Самое смешное, что я согласилась, я соскучилась. Да, я соскучилась по такому, по легкости.

М. БАГДАСАРЯН — связи с Ригой, с Прибалтикой, они, наверное, продолжаются, потому что в момент постановок или выпуска «Ночей Кабирии» где-то мелькала информация о том, что и в дальнейшем Алла Сигалова и Раймонд Паулс собираются что-то делать еще такое?

А. СИГАЛОВА — Трудно сказать, во всяком случае сейчас я не хочу ничего делать. Я хочу делать Гайдо Газданова и хочу делать еще одну вещь, связанную танцем и с музыкой. Насколько это получится, пока не знаю.

М. БАГДАСАРЯН — Есть еще одна история, связанная с Аллой Сигаловой — 25 лет преподавала в ГИТИСе и вдруг в одночасье из ГИТИСа ушла.

А. СИГАЛОВА — Да, это такой совершенно невероятный поступок.

М. БАГДАСАРЯН — Но страницы с преподаванием не перевернута, потому что ушла она не в никуда, а в Школу-студию МХАТ, где возглавила кафедру сценического движения.

А. СИГАЛОВА — Это кафедра пластического воспитания актера. У меня теперь большое количество коллег в подчинении и я думаю, что буду что-то пытаться делать в этой структуре.

М. БАГДАСАРЯН — Это совсем другие навыки и умения, которыми надо обладать. Это какой нужно быть?

А. СИГАЛОВА — Жесткой, как всегда, и любить, как всегда, и требовательной, как всегда. Вообще надо быть. Что такое быть? Быть — это значит интересоваться, быть в курсе, не останавливаться в познании, вот что такое быть. Это не точка замерзания. Это точка, тире, точка, тире.

М. БАГДАСАРЯН — С какими трудностями столкнулась, войдя в Школу-Студию МХАТ? Я имею в виду материал студенческий.

А. СИГАЛОВА — Студенческий — замечательный, это все замечательно, но столкнулась с тем, что после 25-летнего пребывания в ГИТИСе, в огромном заводе, вдруг пришла в маленький коллектив, где все рядом, все в курсе, все очень интересуются тем, что происходит, каждого студента ты знаешь. Совсем другая атмосфера.

М. БАГДАСАРЯН — Это тяжелее или легче?

А. СИГАЛОВА — Пока не знаю, ответственности больше, я думаю. Но там другая история, потому что там наша кафедра сценического танца, там почти 30 человек и при этом я все 25 лет работаю на факультете режиссуры, т.е. режиссерский факультет — это мой родной факультет. Я сейчас не понимаю, буду ли я страдать потому, что я ушла, будет ли меня мучить ностальгия — не знаю. Пока что ничего не понимаю.

М. БАГДАСАРЯН — Алла, а вот что бы ты порекомендовала нашим слушателям посмотреть в театре?

А. СИГАЛОВА — Есть очень талантливые исполнители. «Спящая красавица» — это потрясающий, гениальный спектакль, и когда танцуют замечательные исполнители, допустим, как я уже говорила, Ульяна Лопаткина или Дина Вишнева, то, конечно, это радость и счастье. Но просто их мало, их очень мало. Это нормально, их должно быть мало, таких мощных личностей в балете. Ну не радуют, что делать. Зато нас порадовала Пина Бауш, она привезла новый спектакль, полный радости и слез, которые спрятаны за такую легкую улыбку, но все равно слез и боли и какого-то всепрощения.

М. БАГДАСАРЯН — а такие вещи возникают от того, что человек мудреет или от того, что он стареет? Когда появляется это размягчение, понимаешь про что я?

А. СИГАЛОВА — Да, понимаю. Я думаю, что от мудрости конечно. А мудрость? Она не всегда приходит со старостью. А что такое старость? Любой прожитый день — это еще один шаг к старости, конечно, так что думаю, что мудрость. Она мудрый человек, она всегда была мудрым человеком.

М. БАГДАСАРЯН — Хочу задать тебе тот же вопрос, который задавала Алексею Владимировичу Бартошевичу. Мы разговаривали о ГИТИСе, в котором он преподает, о том, что ему 65 и 40 лет из них он преподает. Так он сказал, — я не ощущаю этого возраста. Я говорю: «А что вы ощущаете, какой возраст?». Он говорит: «40 лет». — А сколько же лет вы преподаете? — Он говорит: 40 лет". Вот ты себя на сколько ощущаешь?

А. СИГАЛОВА — Я думаю, что по ощущению где-то от 20 до 30. Иногда, когда вдруг ловишь себя в зеркале, думаешь, боже мой, а это кто, это не я. Ну что делать, нормально.

М. БАГДАСАРЯН — А ведь есть еще армия тех людей, которые никогда не встанут к балетному станку, так сложилась их жизнь, они никогда не начнут разминать собственное тело, потому что они вообще никогда не выйдут на сцену, они не публичные люди. Они сидят у себя за кульманами, перед планшетами стоят, проверяют тетрадки и т.д. Есть ли какие-то обычные правила движения для этих людей?

А. СИГАЛОВА — Я думаю, что вообще общих правил не бывает. Человеческая структура, организм, он настолько индивидуален, поэтому правила должны быть индивидуальны для каждого человека. Так же как и для актера. Невозможно всех брить под одну гребенку и насадить всем одни и те же правила.

М. БАГДАСАРЯН — Я закольцовываю нашу беседу, потому что вся наша история, о которой мы сейчас говорим, желание поставить со студентами спектакль по Газданову, приход в более камерную, более интимную Школу-студию МХАТ, наверное, она тоже спровоцирована желанием такого близкого, непосредственного общения, вмешательства в студенческую жизнь, в жизнь молодого человека, да? Как из них из всех выделить то, что каждому из них нужно?

А. СИГАЛОВА — Это сложная работа, но я настольно люблю воспитывать и вынимать что-то такое, очень сокровенное и открывать для человека какие-то грани в нем самом, о которых он сам не подозревал. Это настолько вкусная работа. Это неблагодарная работа, никогда тебе никто спасибо не скажет, и поэтому я уже сейчас знаю, что этого не надо ждать, поэтому мне стало легко и я отдаю себя с удовольствием. Ну, пока что меня любят, и мне это тоже нравится.

М. БАГДАСАРЯН — Я желаю, чтобы это было всегда, хотя это, наверное, чувство приходящее, уходящее, потому что и оно тоже есть развитие, а нашу сегодняшнюю встречу с Аллой Сигаловой мне бы хотелось завершить восточной мудростью. И опять мы возвращаемся к «Джану» — сделал добро или сделал дело, бросил в воду — река унесла.

А. СИГАЛОВА — Абсолютно верно, замечательно.

М. БАГДАСАРЯН — Всего вам доброго, до встречи, 27 премьера. Смотрите спектакль «Джан» по фантастической повести Андрея Платонова, режиссеры-постановщики Роман Козак и Алла Сигалова, наша сегодняшняя гостья. Всего вам доброго.

Пресса

Алла Сигалова: «Каждый спектакль делается через боль, через преодоление», Ok!, 7.02.2020

Видеозапись круглого стола «Документальный театр и актерское образование. Вызовы времени», фестиваль-мастерская имени Дмитрия Брусникина “Brusfest”, 12.11.2019

Вручение памятных знаков «Чайка». Фоторепортаж Екатерины Цветковой, 25.10.2019

Памятные знаки «Чайка» вручили в МХТ имени Чехова, видеосюжет телеканала «Культура», 25.10.2019

«Как будто идешь по паутине». Алла Сигалова о профессии режиссера, Наталья Витвицкая, Коммерсантъ, 26.03.2019

Алла Сигалова: «Вне любви работы не представляю», Виктория Пешкова, Культура, 25.03.2019

Сто лет за два часа, или Как станцевать “XX век. Бал” в МХТ, Юлия Зу, Musecube.org, 17.03.2019

Алла Сигалова: «Если я делаю глупость, то запредельную!», Андрей Дворецков, Э-Вести, 14.03.2019

Презентация книги Аллы Сигаловой «Счастье моё!». Фоторепортаж Екатерины Цветковой, 11.03.2019

Юбилей Аллы Сигаловой. Фоторепортаж Екатерины Цветковой, 10.03.2019

Приглашение к размышлению, Юлия Кулагина, Музыкальные сезоны, 5.03.2019