Режиссеры | Семейная терапия доктора ЧеховаТатьяна Власова, Театрал, 8.09.2024 МХТ завершил – и начал сезон – премьерой Алексея Мизгирёва – кинорежиссера, чей дебют на театральной сцене случился больше 10 лет назад в Гоголь-центре (тогда «Рокко и его братья» из Италии 50-х превратились в «Братьев» из современной Москвы). Рассказ «Дама с собачкой» – про людей, которых курортный роман «сбивает с ног» – он поставил, как если бы с их болевым состоянием работал доктор. «Ему нужна собачка…» Алексей Мизгирёв искал возможность рассказать историю адюльтера – разбитого, как арбуз и сама жизнь – психотерапевтически. Отсюда возникла форма постановки – семейная терапия, сеанс, на который приходят две фактически уже распавшиеся, но не разведенные пары: любовники, «вынырнувшие» из курортного романа в Ялте, и обманутые супруги, которые в чеховском рассказе упоминаются вскользь. В премьере на Малой сцене МХТ они получают право голоса и выступают, по сути, как свидетели обвинения, выговаривают свою боль. Мадам Гурова (Дарья Юрская) – развернуто, не жалея слов, а муж Анны Сергеевны (Кирилл Власов) – скупо, но предельно жёстко. «Ему нужна собачка. Будь его собачкой», – кричит он, заставляя молодую, 22-летнюю, жену встать на четвереньки и жалобно выть. Анна Сергеевна (Полина Романова) молча, не поднимая глаз, соглашается, потому что чувство вины давит на неё, как тысяча атмосфер, и всё, что она хочет, на самом деле, – просто освободиться. Любым способом, будь то развод или пуля. «Стрелять умеешь?» – спросит она Гурова (Сергей Волков). Постановочная команда, видимо, вспомнила фильм Акиры Курасавы «Расёмон», где одно событие показано с нескольких точек зрения, – и сделала три сектора в зале: встречу, которую модерирует доктор, зритель наблюдает с трех ракурсов. Психиатр (Ростислав Лаврентьев) находится на площадке, обрамленной чёрной глянцевой сценой-подиумом, а на ней – два ряда стульев и две пары – друг напротив друга. «Один за всех» «Дамасобачка» – это Чехов глазами Бергмана. В спектакле, который на 90% состоит из чеховского текста и только процентов на десять – из режиссерских включений, Мизгирёв позволил себе лишь один сюжетный разворот: каминг-аут главных и «закадровых» героев. Но если вначале – участников пять, включая доктора, то потом, на середине пути, происходит слом – и зритель вдруг, к собственному удивлению, понимает, что Гуров здесь – едва ли не единственный реальный человек (даже психотерапевт – под вопросом, вполне возможно, что он тоже – проекция сознания). Мадам Гурова, как выяснится, не вынесла очередной измены и покончила с собой. Её присутствие, как и Анны Сергеевны с мужем – всего лишь игра ума, спазмированного от высокой нагрузки совести и нехватки «витаминного комплекса» любви. Гуров пришёл к специалисту по семейной терапии с одним, казалось бы, простым запросом – развестись и начать жизнь с нового абзаца, с той юной особой, которую надломил в Ялте, как сочный арбуз, – встречи с ней стали необходимы, хотя лето и летние ягоды, запахи, вкусы уже давно позади. Но эта точка входа, эта «очная ставка» – на приёме у доктора – только притворяется реальностью, а, по сути, является формой защиты психики от большой травмы. От невозможности быть вместе, опустошения и растерянности оттого, что «жизнь разрушает даже самое прекрасное, что есть – любовь». Неизбежность потери, конечность того, что хочется длить, но не получается, – стала темой спектакля. Как и констатация того, что любое чувство подвержено распаду. В спектакле «Дачасобачка» она, конечно, не звучит впрямую, но, если бы доктор собирал анамнез, наблюдая за парами, в «историю болезни» семейных отношений он бы занёс именно это. И причины на сеансе неизбежно всплывают на поверхность: со стороны жены – токсичность, со стороны мужа – абьюз. Но вот что – в глубине?.. Гуров подошёл к еще одной причине вплотную – «споткнулся несколько раз и покатился кубарем». «У него не хватает воли разрушить несуществующий уже союз, не хватает силы побороть себя и выйти окончательно из старой схемы жизни, – считает Сергей Волков. – Но когда ты не можешь оставить то, что уже себя отжило, и продолжаешь всё глубже уходить в компромиссы, а они наслаиваются один за другим, это может разрушать тебя, разрушать твоего партнера». Гурова это приводит в невротическое состояние, где есть место голосам и даже попытке двойного самоубийства как способа выйти из игры. «Арбузный беспредел» Если поначалу в спектакле солируют Гуров и мадам Гурова, от которых все собравшиеся узнают, что же случилось в Ялте, разбираются в причинах и следствиях бесконечных измен, то под конец мы видим историю любовников их глазами, от и до, но не в пересказе, а так, как они это прочувствовали и не проговорили – оставили при себе как самое сокровенное. Полина Романова появится в халате-кимоно, как гейша из рассказа Мисимо и из упомянутого Чеховым популярного водевиля. И последняя сцена, придуманная в паре с Сергеем Волковым этюдным методом, – вдруг опрокинет зрителей в совсем другую стилистику, совсем другую форму, напоминающую «Пер Гюнта» Юрия Бутусова. Только вместо чавкающей глины будут арбузная мякоть и сок, похожие на плоть и кровь. Гуров сначала поиграет с арбузом, как со шпицем Анны Сергеевны, а потом расколет об пол – и начнется чувственная феерия. Наслаждение друг другом вперемежку с игрой, с восторгом, который испытывают дети, прыгая по лужам так, что брызги – «выше крыши», а сам – мокрый с ног до головы. Сладкие, сочные ломтики эти двое не только пробуют одновременно с поцелуями, но и лепят в лицо, закидывают под одежду, растираются, как снегом, – в общем, «беспределят», как Адам и Ева, оставшиеся без присмотра. Но эти минуты счастья закончатся… харакири – на обломках арбуза, приложенных к животу. А ведь те же самые обломки он и она, дурачась, только что держали над головой, как венцы – несмотря на то что женихом и невестой им стать не дано – и, улыбаясь, шли навстречу неизбежному… Актриса Дарья Юрская: – Вообще это была психотерапия, которая длилась весь репетиционный период. Мы сидели нашей небольшой компанией, впятером, терапировали друг друга и прошли длинный путь. Сколько было мучительного поиска, сколько было вопросов, сколько было тупиков, в которые мы заходили… У меня был вопрос: почему мадам Гурова покончила с собой? Собственно говоря, в чеховском рассказе этого нет. Но у Чехова вообще жена упоминается мельком, как и муж дамы с собачкой. Там есть клятва: поженились люди на втором курсе института, очень молодыми, и клялись, что не будут лгать друг другу, чтобы не предавать любовь. Но Гуров взрослел – и для него это обещание стало детской, уже неважной вещью. Его характер таков, что он не в первый раз изменяет. Это происходит беспрерывно. А для мадам Гуровой этот «договор» стал неким фундаментом, она упёрлась в эту клятву, которая заменила ей все смыслы. Она чувствует, что муж уходит у неё из рук, но клятва, клятва, клятва… Когда ты теряешь себя, когда ты понимаешь, что ничего у тебя не осталось, кроме пустоты, да и всё, что было, в действительности оказалось ложью, вот тогда, наверно, можно покончить с собой… Слава Богу, на месте мадам Гуровой я не бывала. Мне пришлось додумать, доиграть эту боль – не обманутой жены, а вообще человека брошенного, человека отставленного. И это очень интересно. «Психотерапия – нам в помощь» Цифры на заднике – 1899 и 1924 – это год написания «Дамы с собачкой» и нынешний. 125 лет, кстати. Рассказ оказался ровесником МХТ, и это потрясающе: больше века прошло, а в принципе ничего, кроме «лорнетки», не изменилось, с людьми ничего нового не произошло. Но, правда, добавилась психотерапия. Тогда это был только рассвет психоанализа, год публикации одной из главных работ Фрейда «Толкование сновидений». Сейчас психотерапия – нам в помощь, на страже нашего здоровья, но проблемы остались все те же. Про гипнотерапевта в «Дамесобачке» мой сын после показа сказал: «Это же Чехов?» Честно говоря, я это не увидела. А он предположил: Чехов же был врач… и, вероятно, это он «препарирует», терапирует своих персонажей. Я поняла, что это еще один пласт, который мы не брали, не имели в виду, потому что уже зарылись в материал с головой. А он как зритель это прочитал. Психотерапевт должен быть нейтральным. Хотя, конечно, он не может остаться совсем безучастным – и всё равно переживает за человека, с которым работает. Это в спектакле тоже есть. Но вообще я не уверена, что Чехов любил своих героев. Потому что, действительно, препарировал, «пришпиливал» их, как Набоков насаживал на иголку бабочек. Нет у него любимых, правда же?.. «На смешении театра и кино» Вообще сначала Алексей Мизгирёв работал с нами так, как будто не спектакль делал, а фильм. Ему казалось, что всё должно быть уже на первой репетиции: ну, дубль же, мы же снимаем – вперёд. То есть притирка была очень сложная. На смешении кино и театра у нас получилась «непрерывная» история, где нет своих и не своих сцен – мы всё время на виду. Хотя пришли к этому далеко не сразу: были сшиты разные костюмы, мы должны были уходить, переодеваться, возвращаться – но в итоге это показалось ненужным, излишним. Здесь нет ни Ялты, ни Саратова, никаких других сцен, кроме терапии Гурова. Реальный человек на сцене вообще только один. Что самое интересное, фактически это же всё один «крупный план», мы проживаем в реальном времени, час с небольшим, сеанс психотерапии, не уходя со сцены. И взаимодействие такое, какое бывает только в кино. Из всех моих спектаклей «Дамасобачка» – самый насыщенный по актёрскому взаимодействию, а потому очень театральный. Я ни на одну секунду не отключаюсь ни от кого на сцене. Люблю именно такие вещи играть: не в режиме «я и публика», а в полном контакте с партнёром – это очень здорово. «Такое ялтинское, такое сладкое» Когда мы под конец увидели расколотый арбуз, пришло понимание: эта сцена – трагедия короткого мгновенья, где был чистый восторг. Потому что любой курортный роман дает этот всплеск, но за ним идет огромная проблема «под руку» с виной. Стоит ли? Задумалась я. Правда ли, что эти минуты счастья, эта влюбленность – главное? Если она обременена обязательствами, обещаниями, так ли легко можно это делать? И те, кто приходил на предпремьерный показ – а были мои родные, мои подруги – они говорили в основном о себе, не о спектакле (хотя о нём, конечно, тоже). Это для меня самое большое счастье – все задумались о чём-то своём и «саднящем», что-то в них разбудила наша «Дамасобачка». Я так понимаю, что арбуз у режиссёра был придуман сразу, потому что он есть в рассказе у Чехова. Само это слово, такое ялтинское, такое сладкое, оно, мне кажется, Мизгирёва зацепило. Он придумал, что вокруг арбуза будет сцена. И эта идея была одной из основополагающих. Теперь мы думаем: так, а что у нас будет зимой?.. Давайте будем гастролировать: поедем в Ялту, в Астрахань – туда, где есть арбузы. Все говорят: «В Иран». Может быть, и туда… Оригинал статьи Пресса Семейная терапия доктора Чехова, Татьяна Власова, Театрал, 8.09.2024 Песьим ходом: по московским сценам гуляли дамы с арбузами и без, Влад Васюхин, Известия, 3.08.2024 Кинорежиссер Мизгирев поставил в МХТ «Дамусобачку»: шпица заменил арбуз, Светлана Хохрякова, Московский комсомолец, 20.06.2024 Дама из рассказа Чехова стала собачкой, а собачка превратилась в арбуз, Наталья Бабахина, Метро, 18.06.2024 На сцене Московского Художественного театра «дама с собачкой» завыла от отчаяния, Анастасия Плешакова, Комсомольская правда, 18.06.2024 Сеанс с разоблачением: в МХТ состоялась премьера спектакля «Дамасобачка», Зоя Игумнова, Известия, 18.06.2024 Мизгирёв в МХТ отправит героев «Дамы с собачкой» к психотерапевту, Елена Алдашева, Театръ, 17.06.2024 МХТ имени Чехова завершает сезон премьерой спектакля «Дамасобачка», видеосюжет телеканала «Культура», 17.06.2024 | |
ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ РУКОВОДИТЕЛЬ — КОНСТАНТИН ХАБЕНСКИЙ
