Борис Георгиевич Добронравов

(4.4.1896, Москва — 27.10.1949, Москва)

Народный артист СССР (1937).

Родился в семье священника, после семинарии учился на математическом факультете Московского университета. С 1915 г., выдержав конкурсный экзамен, стал сотрудником МХТ (расставался с театром на сезон 1919/20 г., с группой молодых актеров уехав в Уфу).

У него был высокий, чуть глуховатый голос, стремительная подача слова, крупные энергические черты; он словно бы стеснялся своего роста и немного сутулился; взгляд светлых глаз казался направленным в упор. Он начинал с вводов в резко характерные роли (Аполлон, «Провинциалка», 1918; Медведев, «На дне», 1921; трактирный слуга, «Ревизор», 1922), которые великолепно давались ему, как впоследствии дался ему нахальный любовник хозяйки, приказчик Наркис в «Горячем сердце» (1926) и буйный враль Ноздрев («Мертвые души», ввод 1938). Во время зарубежных гастролей 1922-1924 гг. Добронравов впервые встретился с ролями, которые потребовали иных свойств — мужественной сдержанности, сосредоточенного лиризма (Алеша в «Братьях Карамазовых», Петя Трофимов в «Вишневом саде»). Когда по возвращении МХАТа начали работу над пьесой Булгакова «Дни Турбиных», в роли капитана Мышлаевского Добронравов впервые слил свой дар юмора, размашистости, житейской достоверности — с возможностями «мхатовского» решения героического характера. Он обладал всецелой душевной открытостью и непосредственным воздействием, был одним из немногих, о ком можно сказать, что игра его, в каждый момент оплачиваемая кровью сердца, становилась потрясением для зрителя. Тоска и боль его персонажей, их растерянность хватали за душу, когда одинокий обитатель Унтиловска Редкозубов неуклюже просил о любви чужую, далекую женщину («Унтиловск», 1928), когда испитой, замученный Тихон плакал над мертвой Катериной («Гроза», 1934). Власть над залом рождалась тем, с какой полнотой — почти молниеносно, чуть ли не с первой репетиции, и навсегда — Добронравов сливался с образом; взрывы его темперамента исходили из самого существа роли. Его сценическое переживание было вдохновенным и увлекало партнеров. Актер редкостного мужского обаяния и заразительности, он обладал даром любить на сцене (о том, как сияли его синие глаза, неотрывно устремленные на Елену, вспоминает С. С. Пилявская, игравшая с ним на выездах «Женитьбу Белугина»). Он обладал и даром ненавидеть на сцене: ненавистью страстно жил его поручик Яровой, бледный, нервный, убежденный («Любовь Яровая», 1936). Он был органически правдив, — советские драматурги рассчитывали на него, и он наделял пленяющей убедительностью положительных персонажей их пьес — летчика Кирсанова во «Взлете» Ваграмова (1930), секретаря окружкома Михайлова в «Хлебе» Киршона (1931), Платона Кречета в одноименной пьесе Корнейчука (1935), Листрата в «Земле» Вирты (1937), капитана Сафонова в «Русских людях» Симонова (1943).

Вводы Добронравова в классические спектакли МХАТ — Голубь-сын, Красильников, Луп-Клешнин («Царь Федор Иоаннович», 1922, 1924, 1924), Петр («Нахлебник», 1922), слуга Кавалера («Хозяйка гостиницы», 1923), человек Крутицкого («На всякого мудреца?», 1923), Баев («Смерть Пазухина», 1924), Яша («Вишневый сад», 1928).

Самоценные, крупные работы — Васька Пепел («На дне», 1924), которого Добронравов наделял мучающей мечтой о простой, верной, хорошей жизни, и Лопахин («Вишневый сад», 1935), который так же был измучен «нескладехой» и жаждой добра. Эту жажду добра актер доводил до трагической силы в «Царе Федоре Иоанновиче» (1940), — задумчиво чуткий к людскому разладу, его Федор жил теплой, деятельной волей к согласию, страдальчески надрывался в усилиях утвердить божеское в мире. Сразу после «Царя Федора» МХАТ решал вопрос о новой постановке «Дяди Вани»: Добронравову назначался Астров, он же мечтал о Войницком. Соглашаясь с Кедровым, Немирович-Данченко и сам говорил, «что Хмелеву как будто не подходит играть Астрова» и «что Добронравову лучше бы Астрова, чем дядю Ваню». «Но я говорил еще, что нам нельзя не считаться с желаниями таких актеров, как Добронравов и Хмелев? Бывали случаи, когда прав оказывался актер, а не директор или режиссер». По решению Немировича-Данченко, Добронравов с марта 1941 г. начал репетиции, которые были прерваны войною и возобновились только 25 мая 1945 г. (премьера — спустя два года с лишним). Его Войницкий восхищал красотою редкостной натуры и в то же время казался братски близким. Заставлял плакать от сострадания, когда перехватишь его светлый затравленный взгляд, когда увидишь, как он оглушенно стоит со своими розами, когда услышишь, как он кричит: «Я не жил, не жил!». Критик К. Полякова расслышала тут шекспировское трагическое отчаяние, боль познания себя и мира: «Крик короля Лира в бурю». Добронравов сыграл «Дядю Ваню» 10 раз (последний спектакль — 18 октября 1949 г.).

В день 51-и годовщины открытия МХАТ актер мгновенно умер, сходя со сцены после окончания 6-й картины «Царя Федора».

И. Соловьева