Ольга Леонардовна Книппер-Чехова

(9.9.1868, Глазов Вятской губ. — 22.3.1959, Москва)

Актриса, одна из основателей МХТ; жена А. П. Чехова с 1901 г. Народная артистка СССР (1937).

Родилась в семье инженера; мать после смерти отца преподавала пение. 
В 1895 г. Книппер была принята в Московское императорское театральное училище, но ее отчислили, чтобы освободить место для родственницы одной из актрис Малого театра; в Филармоническом училище ее педагогом стал Немирович-Данченко, а однокурсниками — Мейерхольд, Савицкая и другие будущие актеры МХТ. На выпуске весною 1898 г. играла Василису Мелентьеву; Юлию Вешневодскую в «Последней воле» Немировича-Данченко, герцогиню де Ревиль в комедии Э. Пальерона «В царстве скуки»; Станиславский впервые увидел ее в роли Мирандолины («Трактирщица» вошла потом в репертуар первого сезона МХТ). Уже в вечер открытия МХТ (роль царицы Ирины в «Царе Федоре Иоанновиче», 1898) обозначились черты артистической личности Книппер: обаяние женственности, благородство манеры, сдержанность при темпераменте.

Она участвовала во всех пяти спектаклях чеховского цикла МХТ (Аркадина, «Чайка», 1898; Елена Андреевна, «Дядя Ваня», 1899; Маша, «Три сестры», 1901; Раневская. «Вишневый сад», и Сарра, «Иванов», 1901; во всех этих ролях она была партнершей Станиславского). Душевная сродненность с чеховскими женщинами, глубинное совпадение с образом сочеталось у Книппер с целомудренной закрытостью. В ней не было ни грана сентиментальности (что подчас могло казаться сухостью); сдержанность внешнего выражения заставляла сильнее ощущать подлинность чувства, подчас (как в сцене прощания Маши и Вершинина в «Трех сестрах») прорывавшегося с трагической внятностью. Она была бесстрашна, ни единой завитушкой «характерности» не украсив роль Настёнки («На дне», 1902), с ее растерзанностыо и обидой. Она владела богатством полутонов при ясности общего решения: вибрация противоречивых побуждений лежала в основе ролей Елены Андреевны, Анны Map («Одинокие», 1899), Натальи Петровны («Месяц в деревне». 1909). Она была наблюдательна и любила детали, но остерегалась перегружать ими даже такие очевидно «характерные» роли, как шикарно-легкомысленная Широкова («В мечтах», 1901) и жизнерадостная вдова тюремщика Елена («Мещане», 1902). Образы, неотрывные от быта, давались ей труднее (Мелания, «Дети солнца», 1905); отлично пользовавшаяся иронией, Книппер была чужда краскам и задачам сатиры (ее неудачей была городничиха, «Ревизор», 1908).

В натуре Книппер-Чеховой был дар принимать реальность с ее радостью и горечью. Она любила солнечные образы Виолы («Двенадцатая ночь»,
1899) и Леля («Снегурочка», 1900), пусть эти спектакли не становились победой МХТ; ее интересовали и опасные, смертоносные следствия не знающей моральных ограничений страсти — так она толковала Терезиту в «Драме жизни» Гамсуна (1907), Ребекку в «Росмерсхольме» (1908), стареющую фру Гиле («У жизни в лапах», 1911). Тонкий художественный слух подсказывал актрисе решение стилевых задач современных драматургов: кроме Ребекки в пьесах Ибсена она играла Майю («Когда мы, мертвые, пробуждаемся», 1900), Лону («Столпы общества», 1903), Истину («Привидения», 1905); в «Синей птице» (1908) Метерлинка играла Ночь,
внося в образ долю юмора. Среди ее ролей в классике — графиня-внучка («Горе от ума», 1906), Либанова («Где тонко, там и рвется», 1912); играла Белину в «Мнимом больном» (1913). Работа над ролью Гертруды сблизила ее с постановщиком «Гамлета» Гордоном Крэгом.

Книппер жаловалась, что остается в чем-то дилетанткой, ощущала скованность, когда в работе с нею режиссер «теоретизировал» (сохранились неясные и покаянные письма Станиславского к ней, написанные во время репетиций «Месяца в деревне»); но она тонко чувствовала дух автора и жанр; интуиция ее была безошибочна, и она оставалась образцовой актрисой «театра живого человека»: ее сценические создания сохраняли свою душу десятки лет (Раневскую Книппер-Чехова в последний раз сыграла 41 год спустя после премьеры).

В 1919-1922 гг. была в составе «качаловской группы», затем принимала участие в двухгодичной общей поездке МХАТ по Европе и США (кроме своих прежних ролей играла Василису в «На дне», Живоедову в «Смерти Пазухина», Турусину в «На всякого мудреца довольно простоты», Дарью Ивановну в «Провинциалке», Гортензию в «Хозяйке гостиницы»).

Репертуар Книппер после возвращения в Россию, в особенности на первых порах, был сильно урезан; за нею оставались лишь Живоедиха, городничиха, Турусина (потом Мамаева) в «Мудреце». Чехов и Тургенев были изъяты из афиши. Когда в 1926 г. разрешили играть «Дядю Ваню», роль Елены Андреевны осталась за Л. М. Кореневой; Настю в «На дне» в сезон 1924/25 г. постоянно играла А. К. Тарасова; роль царицы Ирины почти насовсем закрепила за собой Ф. В. Шевченко. Через некоторое время Книппер-Чехова, впрочем, вернулась в спектакли «На дне» и «Царь Федор», а с 1928 г. с ней восстановили «Вишневый сад».

С Хлёстовой в «Горе от ума» (1925) был начат цикл ее «возрастных» ролей, где элегантность рисунка соединялась с наблюдательной ироничностью (графиня де Линьер в мелодраме «Сестры Жерар» и Надежда Львовна в «Бронепоезде 14-69», 1927; Мария Александровна, «Дядюшкин сон», 1929; графиня Чарская, «Воскресение» но Льву Толстому, 1930; Полина Бардина, «Враги», 1935). В 1945 г. сыграла в «Идеальном муже» старую леди Маркби, благосклонно спокойную при виде любой экстравагантности. Спектакли, в которых она была занята, не сходили с афиши, и это оставляло скрытой творческую драму актрисы, не имевшей новых ролей годами (между Полиной Бардиной и леди Маркби только два случайных ввода — г-жа Пернель в «Тартюфе», 1940, и Забелина в «Кремлевских курантах», 1943).

Последний раз выходила на сцену 15 марта 1950 г. («Воскресение»).

В ее обширном эпистолярном наследии особое место принадлежит переписке с Чеховым; с типом «чеховской женщины», воплощенным ею на сцене, ее самое связует скрытый драматизм судьбы, стойкость тонкой и гибкой натуры, сознание долга — прежде всего как долга жить.

И. Соловьева