«Наш Чехов». Вечер к 150-летию А. П. Чехова | Раз в сто лет колесо до Москвы доезжаетЕлена Дьякова, Новая газета, 22.12.2003 У-у, потомственная почетная гражданка Москва! Румяная — и поверх нарумяненная: знай наших? Со своим капиталом, а также огнем, водой, медными трубами, страусовыми перьями. С драгоценным комодом «Метрополя» в будуаре «Китай-города».У-у, какая фатальная, спасу нет! С белладонновым блеском реклам в темных зрачках. В тысячной чернобурке снежных бульваров: как отборные сибирские шкурки, блещут хребтами аллей Тверской и Страстной. До чего же ей, матушке, к лицу именно лисьи меха: как мы этого только раньше не замечали? Но до развеселой девятой молодости у нее сверкающих лисьих салопов «автоледи» не водилось лет семьдесят. Стояла себе в очередях старшей инженершей, бледненькая была и потрепанная, как ксерокс «Дара». А теперь, несомненно, приподнялась. Теперь вьются и плезиры, и прихлебатели: «У ней красота-то в кармане да в сундуках; эту красоту образованные мужчины тоже хорошо понимают». Но никто не понимает этого лучше самой Москвы: сметка, насмешка, похрустывание морозца и векселей да еще личная оборотистость правят здесь. Ей не везет в любви (любовь в таком инвестиционном климате не водится). Зато везет в игре: у Москвы и чутье, и отменное знание правил. Такая Москва и есть героиня спектакля «Последняя жертва». Все персонажи — ее крестники. Флор Федулыч Прибытков — очень богатый купец, самый любимый. Прибыткова сыграл Олег Табаков. Верно, «педагогическая задача» у Олега Павловича та же, что в «Копенгагене», в роли Нильса Бора: фактурно, внятно, со вкусом показать Москве приличного человека. И именно, именно крестника-наследника «Москвы-на-сундуках»! «Последняя жертва» в черновиках называлась «Жертва века». Богобоязненная скромница, молодая вдова Юлия Тугина (Марина Зудина) влюблена в «хорошего барина», господина Дульчина (Максим Матвеев, студент Школы-студии МХАТ). Ее состояние незаметно уплывает в карманы «плезира». И кабы дядюшка-опекун Флор Федулыч с помощью остроглазой тетушки Глафиры Фирсовны (Ольга Барнет) не подвел Дульчину невесту с миллионным якобы приданным, очень предприимчивую Ирень (Дарья Юрская) — быть бы Юлии Павловне обобранной и осмеянной. А так — сплавив векселя «гуманитарных ценностей», проплакавши из-за ширм вечную московскую присказку «Люди говорили — я не верила!» — она отдает руку 60-летнему Флору Федулычу, сохраняя достоинство и обретая сказочный приход-расход. Человеку в Москве лучше избавиться от иллюзий: он станет сильней. А Дульчин, арбатский жиголо, и энергичная Ирень, дитя новых времен, шипя от возмущения, озвучат главную истину: — Но какое вы имели право желать страстной любви?!.. Нет, уж это извините-с. Только люди с большим состоянием могут позволять себе такие фантазии! Вот и замоскворецкий водевиль с горькой корочкой истины. То-то Островский стал самым репертуарным классиком: России XXI века он объясняет о ней самой не меньше, чем людям Серебряного века открывал в них Достоевский. «Москва-купеческая» во МХАТе очень красива! В ней стоит мифологическое «пореформенное время»: ждут на гастроли Аделину Патти (пьеса написана в 1877 году) и поют «ариетку» Вертинского, смотрят стильную «немую фильму» о сиротках-красавицах. Дамы одеты по моде 1900-х. Здесь волнуются о здоровье Папы Римского, потому как «у нас дела не за одной Москвой-рекой, а и за Рейном, и за Темзой». Задают пиры в Купеческом клубе под неусыпным фейс-контролем Швейцара. Лихорадочная деловая жизнь, куражливое и гордое: «В Европе живем!.. За ужином увертюру из „Аиды“, потому — вещь новая» — все создает «двойную оптику»: сквозь «ту» пореформенную Москву глядит нынешняя. Серым, пурпурным, лиловым шелком, серебряной канителью сверкают восхитительные костюмы по эскизам Светланы Калининой. Умная и легкая декорация Валерия Фомина полна деталей. В конторе Флор Федулыча — новое приобретение. — Недавно купил на выставке-с? «Содом-с и Гоморра»! — значительно роняет Прибытков — Табаков. Отходит. Зрителю виден лютый кубистический Пикассо — в затейливом золотом багете толщиной с руку. Прелесть спектакля — в живой и теплой игре страдающей красавицы Юлии, «эмансипированной декадентки» Ирень и семейной интригантки тетушки Глафиры (жабо набок, ридикюль лезет клочьями: уютный «замоскворецкий» цинизм в новой роли Ольги Барнет не менее убедителен, чем благородство фру Маргарет Бор в «Копенгагене»). Московский Общедоступный Художественный Театр здесь сначала общедоступный, а затем — художественный. Но спектакль греет — как глоток глинтвейна. А на Святках должен идти особо хорошо. На заднике вспыхивают старые фотографии: Сивцев Вражек с ампиром, газовые фонари в саду «Эрмитаж». Замоскворечье — громады фабричных труб. Над легкими ширмами комнат висят исполинские колеса на шкивах. Здесь — суть: конечно, это и колесо Фортуны, и колесо рулетки, и колесо паровоза, столь близкое русской женщине. И природное колесо «капитала», от которого вся круговерть. Но прежде всего это фабричное колесо. Герб промышленного труда, дела, создавшего «пореформенную Москву» с ее капиталом. Флор Федулыч Прибытков, сыгранный Олегом Табаковым, — олицетворение этого «дела». Ум, опыт, сдержанность, полное отсутствие иллюзий и «купеческая честь». Твердость человека, который в своем капитале «историю каждого рубля знает». Умение использовать каждого и понимание того, что благородной Юлии — цена особая: товар редкий. И спокойная энергия, которая выводит новые цеха прибытковской фабрики. Все это «новая Москва» не смогла унаследовать от Бахрушиных и Рябушинских: «модель поведения делового человека» была уничтожена в России вместе с ее носителями. Теперь ее спокойно и настойчиво воскрешает на сцене Табаков. ? При Прибыткове состоит юный Приказчик-энтузиаст с умственной книжкой по политической экономии: «Эта наука требует? чтобы капиталы не залеживались без обращения!». Мальчик понимает цену высшей школе экономики Флор Федулыча. Зал, по идее, занят в той же роли. Самое забавное — юный Приказчик введен в пьесу театром. А то Прибытков был бы на этом празднике жизни совсем один. Глядя на пореформенный карнавал, нельзя не вспомнить, чем он закончился. Не думать: чем продолжится нынешний? И не заметить еще один пласт спектакля: свят, свят, свят! Сколько прихлебателей, пестрой публики со страстями, переводными романами, претензиями, услугами и аппетитами налипло на это фабричное колесо! Сразу же - как закрутилось! ?Ведь два же в пьесе трудящихся человека: Флор Федулыч и Приказчик! А от них кормятся племянники с европейским пошибом и страстью подделывать векселя, хваткие бесприданницы, лакеи Купеческого клуба, веселые вдовы, модистки и каретники, поставщики лафита и полотен «Содом и Гоморра», составители биржевой хроники, имиджмейкеры? тьфу, не то? чувствительные женщины с принципами, нервные доктора для таких женщин, четыре же ворожеи (одна еще играет на фортепьянах!), авантюристы, которым мало пяти тысяч на ночь, и их приятели, которым хватает рубля серебром! Целое чертово колесо налипло на обод махового! И уж если в России раз в сто лет по счастливому расположению звезд это тяжкое фабричное колесо и закрутится — ходу ему не будет. Оттого-то до Москвы — раз в сто лет — колесо еще доезжает. А до Казани — никогда. Пресса Табаков и Зудина снова стали жертвами, 7 дней, 22.12.2016 Честные намерения, Мария Никольская, Россiя, 4.03.2004 Последняя любовь делового господина, Полина Богданова, Театральные Новые известия, 17.01.2004 Чудесные новые старые русские, Александр Соколянский, Время новостей, 26.12.2003 Очень хороший капиталист, Наталия Каминская, Культура, 25.12.2003 Марина Зудина: «Своих героинь не порицаю», Екатерина Васенина, exclusiveИЗВЕСТИЯ, 24.12.2003 Сентиментальный роман, Итоги, 23.12.2003 Из жизни новых старых русских, Любовь Лебедина, Труд, 23.12.2003 Раз в сто лет колесо до Москвы доезжает, Елена Дьякова, Новая газета, 22.12.2003 Давнопрошедшее настоящее время, Александр Соколянский, Время новостей, 19.12.2003 У женщины деньги завсегда отберут, Мария Хализева, Вечерний клуб, 19.12.2003 Семейный бенефис, Ольга Фукс, Вечерняя Москва, 19.12.2003 Миллионщик, Олег Зинцов, Ведомости, 17.12.2003 Табаков и Зудина принесли последнюю жертву, Артур Соломонов, Газета, 17.12.2003 Непоследняя жертва, Роман Должанский, Коммерсант, 11.12.2003 Жертвоприношение во МХАТе, Марина Райкина, Московский комсомолец, 27.11.2003 Торгующие во МХАТе, Роман Должанский, Коммерсант, 18.11.2003 | |
ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ РУКОВОДИТЕЛЬ — КОНСТАНТИН ХАБЕНСКИЙ
| | АРХИВ СПЕКТАКЛЕЙ | |