«Наш Чехов». Вечер к 150-летию А. П. Чехова | Лира объяпонилиГлеб Ситковский, Газета, 1.11.2004 Хотя перелеты Токио — Москва для Тадаси Судзуки в последние годы стали делом привычным, прежние визиты режиссера были связаны с его гастролерской активностью. Теперь все по-другому: трагедия «Король Лир» по горячему настоянию Олега Табакова приспособлена японской знаменитостью к мхатовской сцене. Лир, Корделия и прочие шекспировские герои заговорили с нами не по-японски и тем более не по-английски — по-русски.Мхатовский «Король Лир» похож на экзотическое растение, чья судьба непременно заинтересует всякого пытливого натуралиста. Поначалу эта ботаническая редкость произрастала на Британских островах, а затем в результате долгой и тщательной селекции была приспособлена к японской почве. Теперь шекспировский бонсай тщательно окопали и с величайшими предосторожностями перевезли диковинку в наш родной ботанический сад. На русской почве деревце, ясное дело, не привьется (климат не тот), но сходить полюбоваться на экзотического карлика можно и должно. Карликовая природа судзукиевского «Короля Лира» очевидна хотя бы по той причине, что спектакль идет полтора часа без антракта. Все ненужные режиссеру сюжетные ветки тщательным образом обрублены, целые массивы шекспировского текста безжалостно утилизированы. В результате реорганизации некоторые персонажи исчезли без следа (где граф Кент? — нет Кента), а у актеров, не пострадавших в результате «сокращения штатов», изрядно поисхудали тетрадки с ролями. Взять, например, Корделию. Все, что ей осталось произнести, — коротко, по-солдатски ответить в начале спектакля на вопрос короля: любишь али нет? «Я вас люблю, как долг велит, — сухо скажет она, — не больше и не меньше». Из ее «ничего» так и не выйдет ничего. Двусмыслица останется двусмыслицей, а поскольку другие доказательства ее любви к отцу в спектакле Судзуки так и не будут предъявлены. Остается сделать вывод: Корделия так же жестокосердна, как и сестры, — просто прямодушнее и по воле случая не имела физической возможности совершить зло. Практически все, имевшее касательство к любви и живому человеческому чувству, режиссером из трагедии изъято. Более бесчувственный, более бесчеловечный спектакль трудно и представить, и именно этого последовательно добивался от «переживальщиков» Художественного театра Судзуки. В эпиграф своего спектакля он мог бы поставить слова Глостера: «Как мухам дети в шутку, нам любят боги крылья обрывать». От пьесы оставлен голый сюжетный каркас — последовательность злых дел, которые не моргнув глазом творят на свете люди. Но режиссер не дает возможности ни ужаснуться, ни пожалеть хоть кого-нибудь. Потому что людей на сцене попросту нет. Есть, как сказал бы Владимир Сорокин, «мясные машины», двигающиеся по замысловатым, четко прочерченным траекториям. Лир и Глостер — просто более слабые «машины», которые по ветхости необходимо списать. Раньше они творили зло, теперь творят зло с ними. Можно ли их в этой ситуации пожалеть? Вряд ли. Судзуки, будто рентгенолог, просвечивает героев шекспировской трагедии насквозь и ставит им диагноз: хроническое бессердечие. Вопль Лира «вы из камня!» в такой системе координат теряет всякую метафоричность и приобретает буквальный смысл. Из камня, из чего же еще. Научиться делать каменные лица русским актерам было непросто. Ездили в японскую Сидзуоку, изматывали себя жестокими тренингами, учились бесстрастно-твердой интонации с так и не истребленным до конца японским акцентом. Результаты кастинга, проведенного режиссером, говорят много: из мхатовской труппы на все роли, включая женские, были отобраны молодые и сильные мужчины. Что тот солдат, что этот. Не люди, а твердокаменные шарниры спектакля, которым поручено обозначить схематическое устройство ужаснейшего из миров. Чтоб сделать свою мысль совсем уже ясной, Судзуки перенес действие спектакля в психушку, где доживает свои дни Лир (Анатолий Белый) в окружении равнодушных Медсестер. Пока девушки в белых халатах горланят однотонно дурными голосами «во-по-ле-бе-ре-з-ка-сто-я-ла», главная из Медсестер (такую метаморфозу у Судзуки проделал шекспировский Шут — его играет Олег Тополянский), уткнувшись в какую-то книжку, заходится от хохота. Наверное, книжка эта называется «В мире глупых мыслей» и Шут-сиделка зачитывает царственному пациенту всякие забавности о мироустройстве. Впрочем, интерес к дольнему миру Шут на пару с Судзуки питают чисто теоретический. Очень специальный, очень буддистский взгляд на вещи — в Художественном театре такого еще не было. Пресса «Российские актеры очень хорошо могут выражать эмоции», Ольга Романцова, Газета.ру (Gzt.Ru), 11.10.2007 Король Лир, Александр Смольяков, Где, 17.12.2004 Сумасшедший дом для МХАТа, Марина Токарева, Московские новости, 5.11.2004 Японский бог, Григорий Заславский, Независимая газета, 2.11.2004 Японский вопрос — русский ответ, Алена Карась, Российская газета, 1.11.2004 Не надо бояться самурая с мечом, Елена Ямпольская, Русский курьер, 1.11.2004 Лира объяпонили, Глеб Ситковский, Газета, 1.11.2004 Мнимый больной, Олег Зинцов, Ведомости, 1.11.2004 Чужой против МХТ, Марина Давыдова, Известия, 1.11.2004 Русская игра по японским правилам, Александр Соколянский, Время Новостей, 1.11.2004 Весь мир — психушка, Григорий Заславский, Независимая газета, 29.10.2004 «Лир» из-под палки, Роман Должанский, Коммерсант, 18.10.2004 Тадаси Судзуки поставил «Короля Лира» с актерами МХАТа, Андрей Фесюн, РИА «Новости», 17.10.2004 В «Лире» только мальчики, Марина Райкина, Московский Комсомолец, 2.09.2004 | |
ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ РУКОВОДИТЕЛЬ — КОНСТАНТИН ХАБЕНСКИЙ
| | АРХИВ СПЕКТАКЛЕЙ | |