«Наш Чехов». Вечер к 150-летию А. П. Чехова | Не о любви — о бракеГригорий Заславский, Независимая газета, 17.12.2008 В начале декабря на Малой сцене МХТ вышла премьера «Крейцеровой сонаты». Три спектакля уже отыграли, еще два — в конце декабря. Но как-то странно тихо. Хотя спектаклем, который поставил молодой режиссер Антон Яковлев и в котором главные роли сыграли Михаил Пореченков и Наташа Швец, театр может гордиться. Это — удача, на которую, если признаться, надежд было немного. И идешь на спектакль с некоторым недоверием: в прежние годы вокруг каждой мхатовской премьеры был шум, все спешили попасть на первый же спектакль и через день рецензенты хором салютовали, выдавая на-гора десяток рецензий. И мысли — о явном несходстве толстовского Позднышева с нынешним мхатовским Пореченковым. Да и не совсем, вернее, не только мхатовским, — в первую очередь, конечно, с кино-Пореченковым, который с голым торсом выходит против мирового зла. И - побеждает. А у Толстого Позднышев — проигравший. И надо сыграть проигравшего, который к тому же долгие годы привык к роли победителя. Еще одно «но» — имя режиссера, Антона Яковлева, сына народного артиста СССР Юрия Яковлева, который «по завещанию» Михаила Ульянова поставил в Театре им. Вахтангова «Мелкого беса», но новый худрук как-то быстро с этим спектаклем простился. Кто успел посмотреть, не жалел о нем. А разве «Крейцерова соната» будет проще, чем почти что самоигральный «Мелкий бес»? «Соната», написанная в пору, когда шестидесятилетний граф поскучнел и решительно расправлялся с забавами юности, то есть клеймил то, что в молодости полагал простительным. На Малой сцене МХТ имени Чехова пространства, в общем, достаточно, чтобы разыграть «Крейцерову сонату» так, как написано у Толстого: едет поезд, пассажиры рассуждают о любви. И в какой-то момент выделяется из толпы пассажир и рассказывает свою историю. Яковлев так и начинает, но потом все-таки не удерживается, может быть, не верит в готовность зрителя довериться слову, только слову, — он пускается в путешествие, вслед за рассказом «блудника» и убийцы Позднышева. А иначе как было вывести на сцену жену его Лизу (Наташа Швец) и соблазнителя-скрипача Трухачевского (Сергей Шнырев). Поздний Толстой. Хотя, в общем, не такой уж и поздний, — впереди «Воскресение», «Живой труп», «Хаджи-Мурат», «Отец Сергий». Но мораль вывернута так, чтобы не было разночтений: Позднышев — потому что раскаяние приходит к нему слишком поздно, «впустую», Трухачевский — от слова «труха»… Определенность составляет для театральной игры определенную трудность, — если все ясно с первой минуты, что играть час пятьдесят (без антракта). И когда от морали никуда не деться, — мораль «прёт» отовсюду в этой истории, как свет прожекторов — в широкие проемы наклонного помоста (сценография — Николая Слободяника, художники по свету — Николай Слободяник и Антон Яковлев). Надо еще сказать — как бы в пандан Толстому — что из театра уходит культура инсценировки. В «Крейцеровой сонате» Позднышев говорит — и эту фраза переходит теперь из одной статьи в другую: «Тебе хорошо, а мне завтра на работу». В другой инсценировке, по пушкинской «Метели», которая вот-вот должна выйти в МХТ, мне рассказывали, герой просит подать французского шампанского, хотя в ту пору никакого другого еще не придумали. Это, конечно, беда. Но актеры с нею как-то — в меру своих недюжинных сил — справляются. Так и тянет вернуться и продолжить рассказ о Пореченкове, хотя в этом спектакле по крайней мере две актерские удачи: Наташа Швец в роли Лизы, пожалуй, не менее интересна и не менее неожиданна (все-таки и в ее случае можно уже говорить о некоем сложившемся стереотипе, своего рода амплуа). Неожиданна она и по отношению к Лизе толстовской, поскольку Лев Николаевич, хоть и гнобит свои собственные страстишки, но все-таки оставляет лазеечку — кое-какая вина у него в повести переложена на плечи супруги: она первая предчувствует в жизни «не то», недокомплект, и сама готова к поиску чего-то недополученного. А у Швец Лиза — другая, воспользуемся саморекомендацией более поздней героини Толстого, — она не виновата. У Толстого Позднышев — нестарый господин, но седоватый, Пореченкову же никак не скрыть под сорочкой и жилетом свое могучее тело. Бицепсы, трицепсы, все это играет (всю весну и половину лета плакаты с его голым торсом украшали Москву). И вдруг это все теряет смысл. В этой истории это теряет смысл. Сила-то, оказывается, не в этом. И вперед «выходит» то, что было, было силой этого актера в пору его ленсоветовской театральной молодости. Пореченков — актер-неврастеник, к этому склоняется его душа, и в этом, оказывается, его актерская сила. Не в игре мускул, — мускулы, как и сны, у всех по одним и тем же лекалам складываются, а вот нервы — нервы роявляют себя разнообразно. И тут вдруг в толстовском проблескивает самая что ни на есть достоевщина, в Позднышеве — герой «Кроткой», который не может сойти с орбиты, кружа подле гроба с кроткой… Пореченкова играет внезапное понимание опустошенности, в том смысле, что опустошенность уже была и в ней не было трагедии. Трагедия — как всякая настоящая трагедия — приходит с осознанием и пониманием. Вот это играет Пореченков. И вдруг отмечаешь в его игре новую — мелкую пластику, снова — как будто не от Толстого, а от Достоевского, от его героев, у которых тремор, волнение нервов переходит в тремор рук, ног и всего остального. Вот это все — очень здорово вышло. А не здорово — то, что при обилии каких-то скрипичных звуков Крейцерова соната, сама музыка, у Толстого — важная, куда-то улетучилась, растворилась в бессмысленных звуках сплошного «музыкального оформления» (пожалуй, надо иметь большую смелость, вернее, наглость, чтобы при таком названии и при важности этой музыки пригласить в спектакль другого композитора и музыку отдать ему на откуп!). Исполненная вживую безмолвными пассажирами (точно взятый уже не у Достоевского, а у Чехова еврейский оркестрик), эта какофония способна вызвать ненависть к скрипке, да и к музыке вообще. Ничего эротического, похотливого в музыке, которая в спектакле, нет и в помине. А у Толстого ведь и музыка — под подозрением. Пресса На родине великого Льва Толстого открылся театральный фестиваль Tolstoy Weekend, видеосюжет Пятого канала, 10.09.2016 В Ясной Поляне проходит театральный фестиваль по произведениям Льва Толстого, видеосюжет Первого канала, 10.09.2016 Театральный фестиваль Tolstoy Weekend открыл спектакль «Крейцерова соната», Алиса Титко, Комсомольская правда, 9.09.2016 В Ярославле с успехом прошла «Крейцерова соната», Мария Павлова, Городские новости (Ярославль), 17.06.2015 Искушение ненавистью при отсутствии рая, Елена Кузьмичева, Именно, 16.06.2015 «Крейцерова соната» в МХТ им. А. П. Чехова, Анна Бояринова, сетевой журнал о культуре niktaroff.com, 4.04.2014 Антон Яковлев: «Осторожно! Здесь думают и переживают», Алла Митрофанова, православный журнал «Фома», 7.03.2013 «Крейцерова соната» в исполнении «aгента национальной безопасности», Рубен Пашинян, Новое время (Ереван), 1.11.2012 Композитор Александр Маноцков о спектакле «Крейцерова соната», Ольга Коршакова, радио «Культура», 8.02.2009 Пореченков сыграл «Крейцерову сонату» на тубе, Ольга Фукс, Вечерняя Москва, 13.01.2009 Музыка обратной дороги, Ирина Алпатова, Культура, 18.12.2008 Не о любви — о браке, Григорий Заславский, Независимая газета, 17.12.2008 Как по нотам, Ксения Ларина, Новые известия, 16.12.2008 Пореченков зарезал бедную Лизу, Елена Дьякова, Новая газета, 12.12.2008 «Пореченков, лечиться надо», Елена Ямпольская, Известия, 11.12.2008 Врачебный взгляд, Анна Гордеева, Время новостей, 4.12.2008 Муки семьи, Ольга Романцова, «Газета», № 232, 4.12.2008 История войны двух планет, Радио «Культура», 2.12.2008 В лабиринтах толстовской прозы, Полина Ермолаева, программа «Вести — Москва», телеканал «Россия», 2.12.2008 Михаил Пореченков сыграл главную роль в спектакле «Крейцерова соната», Наталья Курова, РИА-новости, 2.12.2008 Маленькое супружеское преступление, Алла Шендерова, Ваш досуг, № 48, 26.11.2008 | |
ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ РУКОВОДИТЕЛЬ — КОНСТАНТИН ХАБЕНСКИЙ
| | АРХИВ СПЕКТАКЛЕЙ | |