«Наш Чехов». Вечер к 150-летию А. П. Чехова | Как бы их не забыть?Олег Зинцов, Ведомости, 20.01.2006 МХТ подгадал премьеру спектакля по повести Валентина Распутина аккурат к крещенским морозам. Когда ж еще? Во-первых, действие «Живи и помни» развертывается в Сибири, на берегу Ангары. Во-вторых, художник Игорь Капитанов придумал для Малой сцены Художественного театра прозрачный, как будто инеем покрытый стеклянный куб. А в-третьих, в этакую погоду до театра доберется только самая преданная публика, не склонная предъявлять претензий: что показали, то и ладно.Такие премьеры Олег Табаков выпускает очень деликатно: без лишнего шума, на Малой сцене. Весной мхатовский голова попросил режиссера Юрия Еремина возобновить здесь «Возвращение» — игранный в другом театре спектакль середины 90-х по послевоенной прозе Андрея Платонова. Теперь пригласил омского постановщика Владимира Петрова инсценировать повесть Валентина Распутина о дезертире, в последний год войны прибежавшем из госпиталя к родной деревне и живущем на лесной заимке тайком от всех, кроме жены, готовой ради него на все. В программке к спектаклю Александр Солженицын поправляет приставший к Валентину Распутину и писателям его круга эпитет «деревенщики»: по Александру Исаевичу, вернее говорить «нравственники». Это слово наверняка пришлось по душе Олегу Табакову — оно хорошо подходит к той литературе, к которой руководитель Художественного театра испытывает самое искреннее почтение и которую он время от времени, но достаточно регулярно хотел бы предъявлять публике своего поколения. Как многое в нынешнем МХТ, обустроено все это вполне умно: вот у нас громкие премьеры для широкой публики, тут эксперименты на пользу театрального прогресса, ну а в этом тихом уголке — «нравственники»; в прямом смысле — для души. И все бы ладушки, когда бы приглашенные постановщики не относились к лелеемой Олегом Табаковым тематике как к тяжкой повинности, затаив тихую зависть к коллегам, которым доверяют поставить «Гамлета» на большой сцене. Во всяком случае, как-то не похоже, чтобы режиссер Владимир Петров вбежал в табаковский кабинет с горящими глазами, потрясая томиком Распутина и крича, что театр нуждается в этой книге как никогда. Не слишком верится и в то, что омский постановщик мечтал всерьез поспорить с такими эталонными инсценировками деревенской прозы, как «Братья и сестры» в театре Льва Додина или — на самой близкой театральной памяти — «Одна абсолютно счастливая деревня» в Мастерской Петра Фоменко. Другое дело — такой ход режиссерской мысли: «Живи и помни»? В МХТ? — ну, все-таки честь"- вот это более правдоподобно. И даже не исключает, что Владимир Петров действительно пытался увлечься распутинской прозой и своей театральной задачей. В меру увлеченности и результат — спектакль средней руки, но не то чтоб вовсе жалкий, по-театральному пошловатый лишь в паре сцен, где постановщик хотел побольше красоты, отчего главные герои должны были обниматься в стеклянном кубе, запорошенном снежными блестками, под такую специально приторную музыку, какую пускают в лирических эпизодах производители типовых мелодрам во всем мире. Отдельно, кстати, хочется отметить композитора Бориса Киселева, который насочинял подобных мелодий штуки четыре, а на кульминационной сцене не сдюжил и недолго думая украл готовый трек у группы Goldfrapp, смекнув, что целевая аудитория спектакля вряд ли знакома с лучшими поп-пластинками последних лет. Вообще-то использование в театре поп-хитов без ссылок на авторов и исполнителей у нас дело обычное, но при этом человека, ответственного за пиратство, принято скромно указывать в графе «музыкальное оформление». Называть господина оформителя композитором и описывать в программке его творческий путь — не самая остроумная мхатовская новация. Могла ли получиться у Владимира Петрова достойная вещь? Почему бы нет? В играющем дезертира Дмитрии Куличкове несомненна типажная точность: с его внешностью и актерской манерой удачно рифмуется всякое уменьшительно-неласковое русское словцо — хоть «мужичок», хоть «ножичек». Этой замечательной типажностью очень дельно распорядился Миндаугас Карбаускис в недавнем «Рассказе о семи повешенных». Но постановщик «Живи и помни» ее бессмысленно профукал, заставив актера почем зря играть сплошной надрыв: что ни сцена — почти все мимо. Сергей Сосновский, играющий все прочие мужские роли, отвечает за крепкую актерскую середину. Янина Колесниченко, которой доверены все роли женские, за вычетом главной, в любой из них неизменно выступает живым пособием по актерским штампам. И все же. Тем, что спектакль «Живи и помни» позволяет-таки сказать несколько слов за здравие, МХТ обязан актрисе Дарье Мороз, играющей главную женскую роль. В плоской, нечуткой к распутинской прозе постановке ей удается, как на запотевшем стекле, осторожно продышать свой нехитрый, но ладный узор, не сорваться ни в пустую патетику, ни в натужный сантимент. Короче говоря, прожить роль так, чтобы ее захотелось вспомнить. Пресса Жили и помнили: советская проза на сцене МХТ, Павел Руднев, Деловая газета «Взгляд», 8.03.2006 Ледяной дом, Ирина Алпатова, Культура, 26.01.2006 Русь уходящая, Григорий Заславский, Независимая газета, 24.01.2006 Оглянись без гнева, Итоги, 23.01.2006 Ледяной дом, Ольга Фукс, Вечерняя Москва, 21.01.2006 Рисковал, но выиграл, Алексей Филиппов, Московские новости, 20.01.2006 Как бы их не забыть?, Олег Зинцов, Ведомости, 20.01.2006 Расстройство памяти, Роман Должанский, Коммерсант, 20.01.2006 Любовь в кубе, Глеб Ситковский, Газета, 19.01.2006 Валентин Распутин: Это у меня лучшая Настена, Павел Басинский, Российская газета, 19.01.2006 Жена дезертира, Ольга Егошина, Новые Известия, 19.01.2006 По морозу босиком, Артур Соломонов, Известия, 19.01.2006 Валентин Распутин, писатель: «Я стал терпимее к своим оппонентам», Марина Давыдова, Известия, 17.01.2006 | |
ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ РУКОВОДИТЕЛЬ — КОНСТАНТИН ХАБЕНСКИЙ
| | АРХИВ СПЕКТАКЛЕЙ | |