«Наш Чехов». Вечер к 150-летию А. П. Чехова | Ледяной домИрина Алпатова, Культура, 26.01.2006 В фойе перед началом спектакля кто-то сказал, что эта постановка опоздала родиться на несколько месяцев — ей бы выйти в мае, в разгар торжеств в честь юбилея Победы. Однако все увиденное на Малой сцене чеховского МХТ эти вопросы решительно снимало. «Живи и помни» — спектакль совсем не о войне, он вообще получился достаточно вневременным, а потому и не требует никаких «информационных поводов».Московский Художественный театр, как видно из его репертуара последних сезонов, не боится рисковать, то и дело выдавая премьерные спектакли, в основу которых ложится литературное произведение отнюдь не массового спроса. В его афише значатся имена Виктора Астафьева, Людмилы Улицкой, Андрея Платонова, Михаила Салтыкова-Щедрина, к которым нынче добавилось имя Валентина Распутина. Во времена советские его проза была достаточно популярной в отечественных театрах и, в том же Художественном театре, еще академическом и неделимом, спектакль «Живи и помни» некогда существовал. Сегодня же обращение к повести современного сибирского классика — явление само по себе примечательное и отчасти даже способное показаться странным. Во всяком случае, режиссер Владимир Петров достаточно поработал над тем, чтобы свой выбор как-то оправдать. Впечатление весьма двойственное. С одной стороны, наверняка нашлось бы мало желающих смотреть традиционное бытовое действо из жизни заброшенной сибирской деревеньки конца войны, хотя и тут бы все зависело от искренней увлеченности авторов постановки и артистов, их веры в правду чувств и характеров. С другой — попытка вытащить ситуацию из мощного и густого контекста «деревенской» прозы Распутина грозит потерей ориентиров. Владимир Петров решил все же пойти вторым путем, предложив историю не вполне бытовую, красиво-зрелищную, местами даже гламурную. Последнее определение, конечно, категорически не подходит творчеству Распутина, но как иначе обозначить сорвавший аплодисменты эпизод с пластическими вариациями героев, помещенных в ледяной куб с тысячами летящих снежинок. Эпизод столь же уместный здесь, как Дед Мороз в Африке. Обозначив жанр постановки как «театральная повесть», режиссер все же настаивает на игровой стихии. Квадратный помост, на нем — прозрачный пластиковый куб с морозными узорами на стенках (сценография Игоря Капитанова). Он то и дело трансформируется, как детская игрушка, помещая героев в ситуацию «застеколья». Женщины — в простых черных платьях, мужчины — в таких же штанах и рубахах (художник по костюмам — Фагиля Сельская). В прологе к актерскому квартету добавляется еще троица разновозрастных детей, и все вместе они затевают нехитрые деревенские игрища — в «уточку», в «ворона», в «курицу» и т.п. Настена (Дарья Мороз) стелет на помост длинные белые полотна, выкладывает на них свежий каравай, как бы «приманивая» мужа-дезертира Андрея Гуськова (Дмитрий Куличков). Так постепенно в игру вплетаются жизненные мотивы. Игровой прием еще и в том, что за исключением основного дуэта Мороз — Куличков другим актерам — Янине Колесниченко и Сергею Сосновскому — поручено обращаться в самых разных персонажей: стариков родителей, молодых соседей. И обозначаются эти переходы тоже традиционно — новым платьем, платком или тулупом, сменой походки и интонаций. Молодым сложнее. Им все время нужно пытаться вписать в общую игру подлинность переживания. А это не всегда получается, подобный баланс вообще сложен даже для очень опытных артистов. Уход от конкретики чувства к «общему», каким-то почти символическим моментам мешает, хотя и не перечеркивает эпизодические удачи. Больше повезло Дарье Мороз — Настене. Ей удалось, совсем не педалируя страсти, отчетливо обозначить и даже чуть-чуть пережить трагедию «без вины виноватой» женщины. А вот Дмитрию Куличкову — Гуськову временами явно не хватает внутренней сложности, раздвоенности. Своей партнерше он зачастую лишь подыгрывает, а когда попросту исчезает в финале спектакля, то мало кто способен задаться вопросом — куда он делся и что с ним будет? А ведь именно ему, а не погибшей Настене остается «жить и помнить». Впрочем, никто не собирается отнимать у подобного рода зрелища права на существование. Оно по-своему интересно, динамично и, как уже говорилось, весьма красиво. Правда, задачи у него в отличие от распутинской повести немного иные. Так ведь и время сегодня уже не то. Пресса Жили и помнили: советская проза на сцене МХТ, Павел Руднев, Деловая газета «Взгляд», 8.03.2006 Ледяной дом, Ирина Алпатова, Культура, 26.01.2006 Русь уходящая, Григорий Заславский, Независимая газета, 24.01.2006 Оглянись без гнева, Итоги, 23.01.2006 Ледяной дом, Ольга Фукс, Вечерняя Москва, 21.01.2006 Рисковал, но выиграл, Алексей Филиппов, Московские новости, 20.01.2006 Как бы их не забыть?, Олег Зинцов, Ведомости, 20.01.2006 Расстройство памяти, Роман Должанский, Коммерсант, 20.01.2006 Любовь в кубе, Глеб Ситковский, Газета, 19.01.2006 Валентин Распутин: Это у меня лучшая Настена, Павел Басинский, Российская газета, 19.01.2006 Жена дезертира, Ольга Егошина, Новые Известия, 19.01.2006 По морозу босиком, Артур Соломонов, Известия, 19.01.2006 Валентин Распутин, писатель: «Я стал терпимее к своим оппонентам», Марина Давыдова, Известия, 17.01.2006 | |
ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ РУКОВОДИТЕЛЬ — КОНСТАНТИН ХАБЕНСКИЙ
| | АРХИВ СПЕКТАКЛЕЙ | |