«Наш Чехов». Вечер к 150-летию А. П. Чехова | Познай самого себяН. Толченова, Литературная Россия, 11.02.1977 Для нашего времени характерно напряженное внимание драматургии и театра к частной, вроде бы личной жизни человека, к так называемому «быту». Вводя многие нескончаемые — более того, обнаружившие способность оставаться вечными — проблемы повседневности в сферу высокого творчества, художник открывает огромные возможности «быта»: позволяет ему становиться явлением бытия. Разумеется, подобная возможность получает свое осуществление лишь в том случае, если драматург, а затем и театр вкупе находят для этого все необходимые им творческие средства. И, опять-таки, чем заинтересованнее, пристальнее вглядываются писатели и художники сцены в заветную суть личности современника, требовательно и бескомпромиссно, порою даже сурово испытываемой на этическую, гражданственную прочность в самых различных, но почти всегда стрессовых ситуациях, тем острее и глубже наш ответный читательский и зрительский интерес. Именно тут, на мой взгляд, разгадка успеха, с каким встречены в Москве новые театральные работы, довольно тесно смыкающиеся как раз в сфере семьи, быта, повседневной человеческой жизни и счастливо находящие в этой «простой» по видимости теме главнейшую для них духовную, нравственную проблематику. Я имею в виду пьесу Э. Володарского «Уходя, оглянись» на сцене МХАТа и пьесу А. Салынсхого «Долгожданный» в Театре имени Вл. Маяковского. Следует сразу же оговориться насчет известной художественной неравноценности этих пьес, она, что называется, на виду и у публики, да, наверное, и у самих театров. И тем не менее, прекрасно, что МХАТ способствует становлению таланта Э. Володарского; пьеса же А. Салынского, несомненно прибавляет современному репертуару Театра имени Вл. Маяковского весомость и значительность, заставляя нас познать горе и радости людей сегодняшних, о которых и рассказывает нам «Долгожданный». Переплетете подлинно драматического, глубинного и вместе с тем обычного, «земного» не только характерно, но и привлекательно в произведении, которое на сцене МХАТа поставил Е. Радомысленский (руководитель постановки О. Ефремов). Режиссуре, по всей вероятности, пришлось преодолеть немалое «сопротивление» лишних житейских деталей, их переизбыточности, грузности, какое, очевидно, не смог устранить сам Э. Володарский, излагая историю большой семьи Крохиных… События, переживаемые семьей Мытниковых в «Долгожданном», ничуть не «проще», пожалуй, даже наоборот. Но изложены они автором пьесы с той композиционной собранностью, точностью и строгостью, которые позволяют постановщикам А. Гончарову и О. Ремезу в Театре имени Вл. Маяковского построить спектакль, отличающийся цельностью ансамбля, ясной прочерченностью сверхзадачи. Она осуществляется режиссурой и актерами легко и светло, я бы даже сказала, возвышенно, создавая атмосферу оптимизма, несмотря на трудности, стоящие перед героями. Как жить?.. Что ты сам берешь у жизни и что даешь ей взамен?.. В чем суть твоего отношения к людям?.. Вот, собственно, проблема, сближающая изнутри несхожие будто коллизии, с которыми сталкивают нас театры, рассказывая об обычном, в общем-то, существовании семей Крохиных и Мытниковых. Крохины — «простые люди», труженики. В послевоенные годы живут они тесно, трудно. Любу Крохину жизнь и вовсе не балует: осталась вдовой с двумя мальчишками, старая свекровь на руках? Можно, конечно, и приспособиться, чтобы жить полегче, и Люба пробует пойти на это: принимает предложение Федора Ивановича, человека старательного, положительного, любящего и уступчивого… Мальчишки Любины откровенно презирают отчима, а сосед Крохиных, уцелевший от войны хромой солдат Степан Егорович, молча и тяжело страдает, пьет… Люба ему дороже всех на свете, да какая ей от него польза… Рядом соседи, дети соседей — на сцене шумно и многолюдно… Театр, пожалуй, и не сумел бы справиться с этим — бесформенным даже иногда — многолюдьем, с необязательной какой-то многоречивостью, суетой, перебранкой, спорами, и ссорами, если бы не две поразительно крупные, вдохновенные актерские работы, которые «держат» ритм спектакля и определяют весь его необыкновенно человечный, внутренне значительный настрой. Это Любина свекровь, старая Варвара Антоновна, в великолепном, мастерском исполнении Анастасии Платоновны Зуевой и сама Люба Крохина, сыгранная Ириной Мирошниченко темпераментно и глубинно. Все более заметно становится Мирошниченко именно мхатовской актрисой — все глубже наполняется духовностью жизнь ее героинь. Вот и здесь, непрерывно поддерживаемая старухой-свекровью (за ней в исполнении Зуевой — и опыт, и неисчерпаемая самоотверженность, и любовь к жизни — просто вот к самой жизни, которая дороже всего для такого старого и доброго человека), Мирошниченко утверждает в своей Любе главное качество героини: благородство натуры нашей современницы, русской советской женщины, ее силу и волю, ее нравственную способность познать себя и, значит, выполнить свой долг. Ведь совсем было уехала Люба к ожидающему ее Степану: пить бросил, человеком стал. И любит она не Федора Ивановича, который у А. Калягина, пожалуй, слишком уж незначителен и тускловат, а по-прежнему любит Степана, он не забывается — умно-злой, яркий и неуступчивый, самобытный человек, сыгранный Г. Кочкожаровым увлеченно и темпераментно. Драматическая ситуация в семье Мытниковых, обрисованная А. Салынским и психологически точно исследуемая Театром имени Вл. Маяковского, опять-таки основана на нравственном подвиге женщины. Это — Нина Родионовна Мытникова. Мать двух сыновей, которые успели уже стать взрослыми людьми, она все еще неустанно ждет, любит, надеется на чудесное — пусть несбыточное, но ведь бывает же такое, случается — возвращение мужа-фронтовика, пропавшего без вести… Яков Петрович Мытников, давным-давно исчезнувший из жизни Нины Родионовны, продолжает, как ни странно, в этой жизни существовать: она думает о нем, помнит его, принадлежит ему… Мы говорим «как ни странно»? Но странно ли это, если судить по закону совести, закону любви?.. А Нина Родионовна живет прежде всего по этим законам. Удивительно интересно, многопланово и многоцветно, с огромным запасом внутренних оттенков живого, яркого и нестареющего чувства играет эту трудную роль С. Немоляева, заставляя нас во всем верить героине, понимать ее, сочувствовать ей. Прелестный, акварельно чистый, а вместе с тем вполне «земной», убедительный образ создает талантливая актриса. Ее Нина Родионовна — грациозна, все еще очень моложава, но ничуть не «молодится», живет своим внутренним миром и вместе с тем очень «контактна», искренне чутка к окружающим. Сослуживец Нининого отца, Родиона Ивановича Стеблова, некто Чередняк, упорно — и уже много лет — влюблен в Нину Мытникову. Чередняк в исполнении И. Охлупина — еще одна несомненная и большая удача спектакля. Пожалуй, и здесь была возможность, соблазнительная по своей легкости и доступности, — показать человека духовно ничтожного, подхалима, больше надеющегося на продвижение по службе у Стеблова, чем любящего его дочь. Но совсем не таков Чередняк — Охлупин. Да, он - тут уж никуда не денешься-и в самом деле «обхаживает» Стеблова (эту роль интересно играют в очередь Б. Тенин и Ю. Горобец) — тонко, умно, энергично. Но он любит Нину, и от этого тоже никуда не денешься. Любит!.. Другое дело, что эта любовь эгоиста и собственника прошла бы потом без следа и он, вероятно, бросил бы Нину, как бросил Анну (Л. Иванилова), сломав, исковеркав Нинину жизнь или хотя бы больно ранив ее. Не может принять этого ненужного ей чувства Нина Родионовна: она ждет чуда. И чудо происходит. Яков Петрович Мытников возвращается домой… Казалось бы - праздник, торжество) Но вот, поди же: рада ему одна только Нина; остальные смущены, раздражены, обеспокоены. Мытников ведь находился в плену, бежал, был схвачен, на чужбине попал на каторгу… Столько перестрадал и перенес всего — лишь бы вернуться! А радости нет. И если старший сын Петр (А. Фатюшин) еще склонен к доброму пониманию отцовской трагедии, то младший Владик (И. Костолевский) откровенно показывает отцу свою неприязнь: зачем ему портить свою биографию сложными перипетиями, выпавшими на долю отца… И Яков Мытников уходит из своего дома. Позднее станет известно — зачем. А пока снова страдает Нина. И тут сложнейшая психологическая, богатая внутренними нюансами игра С. Немоляевой и И. Охлупина, поддержанная всем ансамблем, находит свою наивысшую точку, получает тот напряженный, быть может, самый желанный для сцены драматизм, где за кажущейся повседневностью скрыты невидимые миру острые коллизии. Борение Нины Родионовны, то мужественное, твердое упорство, с которым она одна и теперь решительно отстаивает, защищает свою веру в родного ей человека, по-настоящему героично. И снова оно вознаграждено, Мытников возвращается. Он принес знамя полка, которое сумел надежно спрятать там, где воевал, перед тем как был ранен. Он не предатель! Он сделал все, что мог, а если точно говорить, то - гораздо больше, чем мог… Мытников — А. Шворин, высокий, почти совсем седой, сдержанный человек с хорошим, открытым лицом, сдержан вообще. Видимо, все пережитое прочно приучило его к сдержанности. Он приносит на сцену, невидимый, но тяжкий груз перенесенных им испытаний. И младший сын Владик постепенно покоряется обаянию отца. Парень, превратившийся было в стилягу и циника, получает тот психологический стресс, который может заставить и его, Владика, познать себя, пересмотреть свои жизненные принципы, сделаться новым, другим человеком… Таковы два спектакля, интересные и гражданственностью драматургии, и жизненностью проблематики, и глубиной художественного решения. Они хорошо вписываются в театральный сезон 1977-го, юбилейного года значительным разговором о жизни советского человека, нашего современника, вселяя в зрителей высокое чувство гордости за его нравственную красоту. Пресса Познай самого себя, Н. Толченова, Литературная Россия, 11.02.1977 | |
ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ РУКОВОДИТЕЛЬ — КОНСТАНТИН ХАБЕНСКИЙ
| | АРХИВ СПЕКТАКЛЕЙ | |