Имена | Памяти Давида БоровскогоГригорий Заславский, Независимая газета, 10.04.2006 Умер Боровский, не просто театральный художник и даже не только художник. Наверное, можно назвать его режиссером-художником, хотя такого слова не встретишь ни в театральных программках, ни в афишах. Умер он в Колумбии, в Боготе, куда прилетел за тридевять земель, чтобы поучаствовать в открытии собственной персональной выставки. После открытия ему стало плохо, его отвезли в больницу, сделали операцию, которая вроде бы прошла успешно, а через два часа он умер. Так и хочется сказать в сердцах: зачем он туда потащился, больной, семидесятиоднолетний?! А с другой стороны — когда он сидел на месте? Боровского ведь нельзя назвать русским театральным деятелем, причем не потому, что он был евреем или начинал на Украине, в Театре Леси Украинки, с учеником Мейерхольда Леонидом Варпаховским. А как назвать его сценографом? У него и образования такого не было. Вне школы, правилам не обученный, он как бы и пренебрегал этими правилами? И тем не менее он стал главным художником Театра на Таганке и проработал там бок о бок с Любимовым в общей сложности четверть века. Когда Любимов не вернулся в Советский Союз, Боровский из Театра на Таганке ушел. И пришел в «Современник», и стал на несколько лет главным художником театра «Современник». А последние несколько лет служил во МХАТе имени Чехова главным художником. Но параллельно работал в «Эрмитаже», в «Ленкоме», в Малом драматическом театре — Театре Европы? По его спектаклям можно отсчитывать эпохи: шерстяной занавес в «Гамлете», грубой вязки. Или — «А зори здесь тихие». Или — в «Современнике» — «Аномалия»: образ ржавой, заржавевшей страны, ведь речь в пьесе Галина шла о каком-то военном стратегическом объекте, обезлюдевшем в перестроечные годы. Или — «Иванов» во МХАТе: пустое пространство, вне быта, только ветви какие-то, как бурелом, вместо задника и один-единственный стул на сцене. Боровский был конструктором, и в этом смысле его можно было бы назвать учеником Мейерхольда, но его конструкции всегда были одухотворены каким-нибудь главным образом, в художественном его решении всегда в концентрированном виде был уже образ спектакля. От Боровского, как от печки, как от начала начал следовало «плясать». Больше того: его декорация говорила так много, была такой красноречивой, что казалось порой, что актерам можно было не напрягаться, хотя на самом деле его сценография актеров поддерживала и придуманный Боровским художественный образ, часто равный прозрению, актеров выращивал, тянул за собой. Можно и нужно, наверное, сказать, что он был еще чрезвычайно скромным человеком, хотя во всем, что касалось работы, он - если считал нужным — мог биться, не боясь даже каких-то серьезных разладов (хотя — как человек интеллигентный — даже эти разлады умел держать в тени, не выносить на всеобщее обозрение и обсуждение). Это важно для тех, кто с ним сталкивался и будет помнить, конечно, до конца своих дней. А для театра, для русского искусства Боровский был великим первооткрывателем. Он - из тех, кто складывал линию века, подобно Головину, если выбирать из художников, или Мейерхольду, если — из режиссеров. Пресса Адольф Шапиро: «Любая диктатура возникает от неуверенности в себе», Сергей Элькин, Театрал, 28.09.2016 Открыто «пространство» Давида Боровского, Музей имени А. А. Бахрушина, 4.07.2012 Автограф Давида Боровского, Ольга Астахова, Полит. ру, 11.04.2006 Памяти Давида Боровского, Григорий Заславский, Независимая газета, 10.04.2006 6 апреля не стало легендарного сценографа Давида Боровского, Новая газета, 10.04.2006 На смерть Давида Боровского, Александр Соколянский, Время новостей, 10.04.2006 Умер самый сценный художник, Марина Райкина, Московский Комсомолец, 8.04.2006 Памяти Давида Боровского, Павел Руднев, Взгляд, 7.04.2006 Давид Боровский: Я собирал по крохам тот театр, который уже практически не существовал, Марина Давыдова, Известия, 17.02.2005 Как народный артист рыдал навзрыд или кое-что из жизни гения, Павел Подкладов, Национальная Информационная Группа, 4.07.2004 Не совсем Литвинова, Дина Годер, Газета.Ru, 4.06.2004 Пальма в вишневом саду, Марина Шимадина, Коммерсантъ, 4.06.2004 Ты с этим шел ко мне и мог остановиться у сортира?, Наталия Каминская, Культура, 26.12.2002 Дело было в туалете, Артур Соломонов, Газета, 23.12.2002 Новый старый стиль, Григорий Заславский, Независимая газета, 10.09.2002 Гений вещественности, Михаил Левитин, Общая газета, 30.05.2002 «Три сестры» Олега Ефремова, Анатолий Смелянский, энциклопедическое издание «Московский Художественный театр. 100 лет», 26.10.1998 | |
ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ РУКОВОДИТЕЛЬ — КОНСТАНТИН ХАБЕНСКИЙ
