Алиса Георгиевна Коонен

(5 [17].10.1889, Москва — 20.8.1974, Москва)

В 16 лет Коонен поступила во МХАТ и стала одной из любимейших учениц Станиславского. Впервые появилась на сцене Художественного театра в роли Гостьи в «Горе от ума» (1906). Среди ролей, сыгранных ею во МХАТе — Митиль в «Синей птице» (1908), Маша в «Живом труппе» (1911), Анитра в «Пер Гюнте» (1912).

В 1913 году Коонен ушла из МХАТа в организованный К. А. Марджановым Свободный театр, где сыграла роль Пьеретты в пантомиме на тему А. Шниплера «Покрывало Пьеретты», и в китайской сказке «Желтая кофта». Режиссером этих спектаклей был А. Я. Таиров. Работа в Свободном театре связала актрису с режиссурой А. Таирова на долгие годы — их встреча определила дальнейшую сценическую жизнь А. Коонен.

В 1914 году Коонен стала главной актрисой Камерного театра, созданного Таировым и группой молодых актеров.
Героинь Коонен отличала разнохарактерность, она сыграла Сакунталу (1914), Саломею (1917), Адриенну Лекуврер (1919), Джульетту («Ромео и Джульетта», 1921), Федру (1922), Катерину («Гроза», 1924), Эбби Кабот («Любовь под вязами», 1926), Комиссара («Оптимистическая трагедия», 1933), Эмму («Мадам Бовари», 1940).

В Камерном театре мастерство Коонен достигло синтеза актерских выразительных средств. Сценическая речь Коонен отличалась тончайшей интонационной мелодикой. Актриса обладала необычайной пластичностью, возможности ее были безграничны. Коонен владела пластикой Дункан, оказавшей на нее большое влияние, классическим танцем, жонглированием и фехтованием. Она стремилась к тому, чтобы ее тело было подобно музыкальному инструменту, в котором пластика тела, мелодика голоса и чувства сливались в унисон и поражали зрителей своей изысканной красивостью. Актриса избегала случайных интонаций и жестов, все было у ней точно и размерено.

Поледний раз на сцене Камерного театра Коонен выступила в мае 1949 года в роли Адриенны Лекуврер.

Статья об Алисе Коонен из энциклопедического издания «МХАТ. 100 лет»:

Актриса. Народная артистка РСФСР (1935). Судьба ее и слава неразрывны с Камерным театром, притом что “творческие закладки” были получены ею в МХТ. Она стала ученицей здешней школы, когда ей еще не сравнялось шестнадцать, — едва успела кончить 1‑ю московскую гимназию (там же немного ранее в одном классе учились Германова, Гзовская и Рощина-Инсарова). Когда ей предложили самой выбрать себе отрывки для учебной работы, она выбрала роль Бранда, его проповедь народу (в спектакле 1906 г. она играла одну из женщин в толпе во время этой проповеди Бранда — Качалова, откликалась: “Ну, так веди нас!”). Так же назначила она себе Орлеанскую деву. Выбор не удивил Немировича-Данченко: он сказал, что с Орлеанской девой успеется, предложил водевильную роль в “Слабой струне”. Педагогическое решение Немировича-Данченко отозвалось в судьбе Коонен: в Камерном театре ей предстояла Саломея в пряной трагедии Уайльда (1917), Адриенна Лекуврер в мелодраме Скриба (1919), Федра Расина (1922), Катерина в “Грозе” (1924), но и Жирофле-Жирофля в оперетте Лекока (1922).
Коонен стала участницей жизни МХТ в пору, когда богатство накопившихся творческих сил создавало напряжение; праздничность существования была пронизана внутренним беспокойством. Новые работы театра, в которые она вовлекалась хотя бы “на третьих ролях”, занимали воображение новизной форм и художественных мыслей: Коонен играла мальчика Элиаса, который гибнет в финальном символическом пожаре в “Драме жизни” (1907), танцевала на балу под мертвенными взглядами гостей в “Жизни Человека” (1907). Она обворожительно усваивала сказочно-наивный стиль “Синей птицы” (1908), играя Митиль, и вписывалась в экспрессионистский строй “Miserere” (1910), играя Мирьям, — зябкий силуэт на подоконнике, нервность в неподвижности, однообразно роняемое время от времени “зачем?”. Она играла Лизу в “Екатерине Ивановне” (1912) — это одна из немногих работ театра, где была попытка схватить острый, смутный быт, перенесенное в гостиные и спальни “попиранье заветных святынь”. Немирович-Данченко думал о Коонен как о партнерше Германовой в вымечтанной им постановке “Мертвого города” Д’Аннунцио. Крэг хотел отдать ей роль Офелии в своей постановке “Гамлета”, угадывая, что в труппе МХТ именно эта юная актриса более всех тяготеет к трагедии, с одной стороны, и к пластическим, музыкальным, ритмическим средствам сценических решений — с другой. На пластику и на вкусы Коонен оказала влияние Дункан, искусством которой в ту пору увлекался и ее учитель, Станиславский. Сам образ ее жизни — переполненно яркой, поэтической, авантюрной, на грани опасного, сам круг людей, с которыми она сближалась (Леонид Андреев, Николай Тарасов, миллионер Прохоров, Блок, Скрябин), — знамение эпохи, составная ее часть. Она рвалась к обновлению — более к обновлению стилевых средств и эмоционального содержания, чем к обновлению техники психологического реализма. Она предпочитала уклониться от роли Верочки в “Месяце в деревне”, когда Станиславский превращал занятия с нею в экспериментальный класс; в муку превращалась их работа в “Мнимом больном”, где Коонен готовила Анжелику. Мало интересна была ей Машенька (“На всякого мудреца довольно простоты”), перешедшая к ней от В. С. Врасской. Коонен имела принципиальный для себя самой успех в роли цыганки Маши (“Живой труп”, 1911) и в роли Анитры (“Пер Гюнт”, 1912). Анитру она играла-плясала босиком, решая образ через экзотическую буйную пластику, через “восточный орнамент” ритмов; для Маши у нее была плавная медлительность, строгая простота всего облика, черный гладкий шелк платья, черный гладкий шелк разделенных пробором волос, поющий голос, полный счастья, страсти и муки; роль явила внутренний сосредоточенный жар, трагическую заразительность переживания. Не драма невостребованности подтолкнула Коонен к уходу из вырастившего ее театра, но самоосознание, которое дали эти две роли. В 1913 г. Коонен ответила согласием на предложение войти в Свободный театр Марджанова, а после его распада навсегда связала себя с Александром Таировым и с Камерным театром. Стоит заметить, что в архиве Немировича-Данченко имеется письмо Таирова, помеченное декабрем 1914 г. и выражающее благодарность за помощь в открытии Камерного. Алиса Коонен оставила мемуары (“Страницы жизни”. М. , 1975), где особо ценны описания жизни в МХТ. 

И. Соловьева