Артисты труппы

Артисты, занятые в спектаклях МХТ

Утиные истории

Ирина Алпатова, Культура, 23.05.2002
«Утиная охота» Александра Вампилова всегда была для МХАТа пьесой желанной. И камнем преткновения. Театралы и театроведы со стажем помнят, как в конце 70-х бился над ней Олег Ефремов. Поставил, сам сыграл Зилова. Спектакль не признали очевидной удачей. А главный упрек критики заключался в возрастном несоответствии актера и персонажа, что отчасти трансформировало вампиловские проблемы. Но для Ефремова и впрямь текст и психологические перипетии пьесы служили лишь трамплином для собственных исповеднических нот. Как и для Олега Даля, гениально сыгравшего ту же роль в фильме «Отпуск в сентябре». Иначе играть эту пьесу нельзя — не разбиваясь в кровь об острые углы психологических коллизий, не хватаясь за ствол ружья собственными руками. Эта самая чеховская пьеса Вампилова с ее невозможной тоской по охоте-«Москве» просто теряет смысл, если не звучит «от первого лица».

В нынешнем МХАТе имени Чехова на «Утиную охоту» делали серьезную ставку: не просто очередной премьерный спектакль (которые сыплются там как из рога изобилия), но некая веха. Ведь всем известно особое пристрастие руководителя театра Олега Табакова к творчеству Вампилова, его горячее желание вернуть на сцены вверенных ему театров все его пьесы. В Табакерке только что отыграли «Провинциальные анекдоты» в постановке Александра Марина. Сегодня тот же Марин, теперь уже на мхатовской сцене, явил публике свою версию «Утиной охоты». Актеры и персонажи — ровесники. Поколение 30-летних, которое, как принято считать, подвержено «кризису среднего возраста».

С легкой руки создателей одноименного фильма этот кризис стал актуальным и был немедленно растиражирован. Фильм, не ставший шедевром, подкупил, однако, сиюминутными непричесанными откровениями героев улицы и их самостоятельным изобретением колеса, не подкрепленным хрестоматийными примерами и текстами. После этого говорить о том же «по тексту» стало труднее. Тем более почти классическому, ведь пьесы Вампилова уверенно движутся в этом направлении. 

Александр Марин параллельно работает в Табакерке и чеховском МХАТе. И вот ведь какой парадокс. В первом коллективе его постановки крепки, профессиональны, живы и нескучны. Быть может потому, что не грешат излишним апломбом. Но как только режиссер вступает на мхатовские подмостки, его словно подменяют. Попытка показать все свои умения сразу, не наметить, но разжевать опять-таки все проблемы подряд, пренебрежение к точному отбору стилистических приемов и красок приводит к скучному морализаторству, какой-то высокопарности, нудноватой растянутости и в результате к всеобщему хаосу. Так случилось с «Девушками битлов». «Утиная охота», конечно, на три порядка выше. И все же…

А какой замечательный сценографический ход был придуман режиссером и художницей Валентиной Комоловой. Светящиеся окна панельной многоэтажки закольцевали старенький двор-колодец. А там крутится, поскрипывая, ветхая, полусломанная детская карусель: проплывают остовы безногой лошади, допотопного «Запорожца», разбитой лодки, связки старых книг и газет, узлы и чемоданы. Именно там, на этом монотонно вращающемся «символе», и обитают наши герои. И даже не слишком хотят облагородить, обжить этот неуют: разве что повесят новенькую тюлевую занавеску или накроют крохотный столик. Сидеть же будут на чемоданах. Мораль ясна, как рассвет на вожделенной сентябрьской охоте: это — не жизнь, а суета. Из нее надо вырваться, сбежать, спрыгнуть с ветхой постройки, пусть даже переломав при этом руки и ноги.

Мораль, впрочем, ясна автору и отчасти режиссеру. Но вот в чем очередной парадокс: вампиловские персонажи чувствуют себя здесь достаточно комфортно. Желая расставить жирные точки над i, Марин резко и визуально гротесково противопоставляет страдальцу Зилову его окружение. Последнее — настоящий паноптикум кукольно-злобных или недотепистых людишек, размалеванных одной-двумя красочками. Любовница Зилова Вера (Екатерина Семенова) старательно отыгрывает «древнейшую профессию», не прочь даже изобразить этюд с шестом. Забитый толстяк Саяпин (Александр Семчев) скрупулезно, по-мхатовски, но совершенно не в стиле этой постановки выписывает своего неудачника. Его громогласная супруга Лера (Александра Скачкова) демонстрирует принадлежность к совковой «сфере обслуживания». Кузаков (Валерий Трошин) и официант Дима (Михаил Пореченков) разве что «хлопочут лицами». Последний, впрочем, как-то безучастно. Новая возлюбленная Зилова Ирина (Ольга Красько) — такая сладенькая, такая наивная провинциалочка, что хочется «запить» ее чистой водичкой. Да и для Марины Зудиной традиционный и блеклый образ нелюбимой жены Галины вряд ли стал откровением. Все они поют, пляшут, водят хороводы, кривляются, зловещим шепотом готовят Зилову всяческие каверзы. На фоне бесконечного кружения, мельтешения и смены картинок глаз устает очень быстро. В том числе и от актерской монотонности.

На роль Зилова из Петербурга выписали Константина Хабенского, хорошего артиста, а главное, узнаваемого после сериальной карьеры. На это тоже делалась ставка, в том числе и кассовая (добавьте сюда и «агента» Пореченкова). Все понятно — МХАТу нужны молодые актеры, желательно популярные. Неизвестно, близок ли внешне удачливому Хабенскому пресловутый кризис, но в данном спектакле весьма весомо звучат слова Галины — Зудиной: «Ни одному твоему слову я не верю». Быть может потому, что внутренние личные метания Зилова были подменены Мариным расхожим конфликтом «герой и толпа». Но и этого конфликта в спектакле не случилось. Зилов — Хабенский мало того, что не герой (это, впрочем, по-вампиловски), но свой человек в этом паноптикуме. Капризный, взбалмошный, так и не повзрослевший ребенок. Не столько переживает, сколько лицедействует. Весьма заразительно. Он хамит, ерничает, унижает и унижается, кажется, лишь потому, что таково режиссерское задание. А желание сбежать — всего лишь детская попытка увильнуть от наказания. Поэтому и финальная сцена, когда «монстры» гонят бедного Зилова по карусели, словно утку на охоте, выглядит достаточно высокопарно и абсолютно неоправданно. А последний выстрел хоть и прозвучал все-таки, но вряд ли способен нанести ощутимый вред здоровью. Ружье-то скорее всего игрушечное.