Худрук МХТ им. Чехова Олег Табаков: «Дети и внуки наводят на мысли о бессмертии»
Елена Ямпольская, Известия, 9.01.2007
Новый год — для театра праздник второстепенный. Здесь время измеряется не годами — сезонами. Однако и на актеров запах мандаринок вкупе с расписанием елок производит соответствующий эффект. Хочется подводить итоги и с надеждой смотреть в будущее. «Известия» решили, что этот настрой необходимо задокументировать. В торжественный день, когда открылась после реконструкции Основная сцена МХТ им. Чехова, с нашим обозревателем Еленой Ямпольской встретились худрук театра Олег Табаков, а также лучшие актерские силы — Наталья Тенякова, Марина Брусникина, Евгения Добровольская и Сергей Сосновский. вопрос: Прежде всего хочу сказать «спасибо». Не всякая газета такой чести удостаивается. Табаков: Начнем с того, что все познается в сравнении. Среди того, что существует в средствах массовой информации, газета ваша — это серьезная попытка разбираться в процессе. Лишены мы аналитического взгляда на работу нашу давно. Специальные издания либо носят характер оповещающий — как провести субботу-воскресенье, либо умирают без финансирования. Многие из общественных ежедневных газет — там слишком уж ясно, кто против кого дружит. Даже читать неинтересно. А «Известия» я выписываю, между прочим, за собственные деньги домой. Это, наверное, самое объективное свидетельство моего читательского интереса. в: Знаю, что за полгода вынужденного «бомжевания» театр успел объехать с гастролями 18 российских городов. Какие впечатления? Что запомнилось? Табаков: У меня во Владивостоке, в театре, гримерка выходила не на автостоянку, а на такую тропинку, по которой чесали опаздывающие. И одеты они были не шибко — не принцы, не бояре. Сильно они походили на мою маму, которая, когда приезжали в Саратов Святослав Теофилович Рихтер, или Дмитрий Николаевич Журавлев, или Марина Семенова, — приходила вечером после второй работы, мы ужинали, и она говорила: «Детки, у нас до зарплаты осталось немного, но мне очень хотелось бы посмотреть на Марину Семенову». И мы с сестрой кричали: «Да-а!!!» Вот эти люди, готовые нести последнюю копейку — или предпоследнюю, — вот они меня больше всего тронули. По-разному проходили спектакли, но живую, прямо-таки утробную потребность людей обливаться слезами над вымыслом мы везде чувствовали. В Воронеже, Ульяновске, Нижнем Новгороде, Самаре, Ханты-Мансийске, Новосибирске, Екатеринбурге, Саратове, Туле…
«Секс после 60 существует» в: Как люди в России живут? Табаков: Про Владивосток если говорить, это почти Нью-Йорк по количеству джипов. Брусникина: В Ханты-Мансийске, да вообще в Сибири такое строительство идет. Раньше приезжаешь в Сибирь — там белый снег на улицах. А теперь — размазня, как в Москве, и пробки такие же. Табаков: А Екатеринбург? После Москвы, по-моему, второй город по размаху строительства. в: А принимали вас как? Проблемы были? Добровольская: Ну, с «Лесом» были… В Ханты-Мансийске после 15 минут спектакля Наталья Максимовна тихонько сказала: «В морге было бы веселее…» Если Москва готова принимать неожиданные спектакли, то провинция — или «регионы», чтобы никого не обидеть, — не готова совершенно. И в Саратове некоторые люди с «Леса» уходили. Говорили возмущенно: «Это что, Островский?!» — и уходили. Сосновский: А я приехал в Саратов одним из последних, с «Гамлетом», и такие отзывы восхищенные о «Лесе» слышал!.. Добровольская: Просто мы первые были на амбразуру кинуты. Я мстительно думала: «Это вы еще „Тартюфа“ не видели!» Хотя спектакль — «Лес» я имею в виду — живой, тема животрепещущая, если из кокона выбраться немножко… Ведь секс после 60 существует, правда, Олег Павлович? Табаков: Ну! в: А после 70, Олег Павлович? Добровольская: Так вот перед вами живой пример. Но не все так думают, как Табаков, и не все так живут. в: За границу теперь неинтересно стало ездить? Экономически невыгодно? Табаков: Какова цель гастролей? Людей посмотреть, себя показать и деньги заработать. Так, извините, нам в России платят больше. Заниматься чёсом по синагогам — как в свое время мы ездили в группу советских войск в Германию — не к лицу уже и не по летам. в: Актеры не страдают от такого одностороннего движения? Брусникина: За границу мы и сами съездим. А поди соберись в Сибирь. Или на Дальний Восток. Это же так интересно посмотреть. «Инкубатор, где вылупляются режиссеры» в: О'кей. Давайте вернемся в Москву и вот что обсудим. Худрук МХТ любит говорить, что у молодых режиссерских кадров должна быть полная возможность самореализации и прикрытая спина… Вам не кажется, что многие модные постановщики скисли на глазах именно потому что их держат в вате? Табаков: А мы давай будем думать не о них, а о Юрии Бутусове. Олеге Тополянском, только встающем на ноги. Об Александре Галибине. Брусникина: Обо мне, Олег Павлович, обо мне!.. Табаков: Да, вот усилиями Марины Брусникиной был вызван к жизни целый литературный театр. Когда кто-то про коммерциализацию Художественного театра говорит, я думаю: «Ух, сука!.. А Виктор Петрович Астафьев?! А Улицкая? Гальего? Это вы видели?» Это все человеческие поступки. Помимо того что спектакли. в: И все-таки жесткая конкуренция еще никому не мешала. Табаков: Если Бог даст и мы отсудим у армянского ресторана помещение на улице Александра Невского, где общага Школы-студии МХАТ находится, я хотел бы сделать там в подвале три сцены. Это будет инкубатор, где начнут вылупляться режиссеры. В конце концов, Вовка Машков, будучи актером, берет и делает «Звездный час по местному времени». А потом — «Бумбараша». А потом «Смертельный номер» — уже европейского уровня спектакль… в: Кстати, как там Машков? Все в Голливуде? Табаков: Я хотел бы приблизить час его нового сотрудничества с нашим театром. Какой Голливуд потянет против «Собачьего сердца»? Добровольская: Наталья Максимовна, вы чему так саркастически улыбаетесь? Тенякова: Да ну, сидят, обсуждают… Я тут случайно включила телевизор, идет игра «Сто к одному». А там есть игра внутри игры — сто человек останавливают на улице и задают им вопрос. Вопрос был такой: «Великий русский режиссер». Я думала, в первой строке будет Станиславский. .. Не назвали ни одного театрального режиссера! Брусникина: А кого назвали? Тенякова: Великие русские режиссеры, перечисляю: номер один — Бондарчук. Не знаю, старший или младший. Дальше — Рязанов, Михалков… Никто не вспомнил ни Мейерхольда, ни Вахтангова. Я сижу и думаю: ёлы-палы, жизнь-то прошла впустую… «Сплетемся ли мы с Женей Мироновым в жаркий клубок?» в: Олег Павлович, что за фразу вы недавно кинули по поводу необходимости вернуть театру филиал на бывшей улице Москвина? Табаков: Когда в марте ассигнования на реконструкцию стали реальными, надо было обеспечить нам возможность дальнейшей работы. Тогда вспомнили: а вот есть здание на Тверском бульваре. Я сказал: «Никогда. Ни по касательной, ни по кривой, ни на параллельных прямых…» Выручила Тереза Дурова — по доброте душевной, женской, пустила в свой «Театриум» на Серпуховке. Хотя самое естественное, куда нас следовало перебросить, — наш бывший филиал в Петровском переулке. Который последние десять лет почему-то называется Театром Наций. Я оставляю на совести этого театра — сколько дней в году они работают по профилю. Но если есть коллектив, который может там играть 260 или 280 дней в году, то, глядя с точки зрения государственной, надо отдать. Два с половиной месяца назад я написал письмо президенту. В котором излагается мотивация наших претензий. А дальше — решайте. в: Но ведь все уже решили. Чигиря сняли, Миронова назначили. Вас такое решение устраивает? Табаков: Да ничего они не решили. Это какие-то странные кадровые разборки. Если здание передадут МХТ — никакие промежуточные перестановки не будут иметь значения. Не передадут — я найду инвестора, и здание художественно-производственных мастерских станет филиалом мест на 450-500. в: Может, это и лучший вариант? Вдруг в бывшем Театре Наций действительно получится открытая площадка для молодых и талантливых? Табаков: А почему ты думаешь, что, если там что-нибудь получится, Художественный театр не даст возможность талантливым спектаклям прокатываться на этой сцене? в: А почему вы думаете, что новый худрук Театра Наций Евгений Миронов не пустит на свою сцену родного учителя? Табаков: Ну, мы в разных весовых категориях… в: У него уже хорошая весовая категория. Табаков: Я люблю Женю и именно поэтому говорю, что карьера театрального руководителя не начинается с министерских приказов. Это только Лазарь Моисеевич Каганович создал для своей любовницы Театр Транспорта… Театр — дело живое, где все создается шаг за шагом. Не приказами, а постижениями. Если ты к тому ведешь разговор — сплетемся ли мы с Женей из-за этого здания в жаркий клубок… Не сплетемся. Я никогда ничего у своих учеников не отбирал и отбирать не намерен. Но это не отменяет моего взгляда на данную проблему. Мы ведь не чужое требуем — свое. Я же не прошу вернуть мне остров возле Капри, которым владел мой дедушка Андрей Францевич Пионтковский. Добровольская: А почему? Табаков: Хрен дадут. «У Маши, знаете, такая попа…» в: МХТ, филиал, «Табакерка»… А говоря чисто теоретически, вы бы Союз театральных деятелей еще потянули? Табаков: Нет. Потому что Союз сейчас не нужен. Сейчас нужен профсоюз, который будет защищать социальные права. И, может быть, какая-то театральная академия, в которую из присутствующих пока мы с Натальей Теняковой войдем, а остальные — со временем… А так — Художественный театр делает для своих сотрудников гораздо больше, чем любой Союз. Выходят люди на сцену или не выходят, но если они проработали здесь 25 лет, то и получают свои 25 тысяч рублей каждый месяц. И деньги эти из средств, заработанных театром. в: Очень хочу спросить: как Вячеслав Михайлович Невинный себя чувствует? Табаков: Плохо, к сожалению. .. в: Мы ему от всей нашей газеты, да и от всех читателей желаем здоровья… Может быть, и вы нашим читателям к Новому году что-то пожелаете? Сосновский: Снега и солнца. Брусникина: Поскольку я сама в чудеса верю, то я всем желаю, чтобы у них чудеса в жизни случались. Тенякова: Это ты зря. Знаешь, кто-то сказал, что в чудеса верят несчастливые люди. Отмени свое пожелание!.. Если серьезно, я желаю всем беречь друг друга, беречь семью, беречь свой внутренний мир. И веселого Нового года всем. Его в этом году надо праздновать очень весело, просто безобразно весело. Хотя, говорят, следующий год станет годом рыцарства. Что приятно. Вдруг и правда в нашей стране рыцари появятся? Добровольская: Желаю не забывать, что мы люди. Терпения, счастья и радости. Табаков: Детей, внуков. Когда нарождается следующее поколение, даже в мою циничную голову приходят мысли о бессмертии. Прижимаешь к себе Аню, дочку Антона, — у нее такие же щеки, как у меня… И терпения, конечно, желаю. Потому что без терпения множатся временщики — одна из главных болезней нашего общества. в: Кстати, как ваша дочка Маша поживает? Ей уже сколько? Табаков: Девять месяцев. Светленькая. У Маши, знаете ли, такая попа — утром чмокнул, можно целый день работать…
