Валерий Выжутович, Парламенская газета, 26.03.2010
Олег Табаков возглавил МХТ им. Чехова, когда зрительный зал заполнялся максимум наполовину, аншлаги случались лишь на премьерах, да и то не всегда. В служебных помещениях окурки гасились о батарею, в туалет было страшно войти, принять на грудь перед спектаклем почиталось делом чести, доблести и геройства. Из творческого и хозяйственного кризиса Табаков своё предприятие вывел. Но теперь ему выпало новое испытание — мировой финансовый кризис.
- Как с этим кризисом справляетесь, Олег Павлович?
— Финансовый кризис затронул все сферы жизни. Не обошёл он и театральный цех. Но тут у всех по-разному. Кто прежде нормально работал и научился зарабатывать, тех этот кризис затронул не столь чувствительно.
- Вы МХТ имеете в виду?
— И его тоже. В таких случаях всегда лучше обратиться к статистике. Так вот, по продаже билетов наш театр практически каждый месяц выходит на сто процентов. Кто-то скажет: «Ну, это естественно. В период кризисов люди хотят отвлечься от невзгод, развеять мрачные мысли. Вот и Великая депрессия хорошо поспособствовала расцвету Голливуда». Но, думаю, дело не только в этом. Высокая посещаемость нашего театра объясняется прежде всего его нынешним художественным состоянием. Интерес к спектаклям МХТ, он ведь возник не вдруг и не сегодня. Это уже многолетний и устойчивый интерес. Чтобы убедиться в том, достаточно прийти к кассе театра в дни предварительной продажи билетов: очередь тянется чуть ли не по всему Камергерскому…
- А работников театра кризис затронул?
— Их материальное положение всецело зависит от количества зрителей и от качества предлагаемых спектаклей. Из чего сразу понятно, что зарплаты в Художественном театре не подверглись сокращению.
- Вопрос не вполне деликатный, но всё-таки: сколько в среднем зарабатывает артист МХТ?
— Абсолютную цифру называть не хочу. Скажу так: эта сумма сопоставима с деньгами, которые получают актёры муниципальных театров Европы. А в 2000 году средняя зарплата мхатовского актёра составляла пять-семь тысяч рублей.
- Актёрская зарплата в МХТ зависит от званий?
— Никоим образом. Всю эту систему советскую я сразу отменил. Актёры зарабатывают сообразно их вкладу в театральное дело. Попросту говоря, кто больше и лучше играет, тот больше и зарабатывает. Иногда актёры, скажем так, не очень знаменитые, зарабатывают больше, чем звёзды. Потому что играют по 16-18 спектаклей в месяц.
- Но у вас в труппе есть актёры, когда-то принёсшие славу Художественному театру. Ушли из репертуара спектакли, в которых они блистали, а в новых постановках не каждый из этих актёров получает роль. Незанятость отражается на зарплате. Оставлять знаменитых мхатовцев без куска хлеба — как-то, согласитесь, немилосердно.
— Без куска хлеба они не остаются. Кто-то из них действительно нуждается в серьёзной материальной поддержке и получает её. Я вам больше скажу. Почти сразу с момента вступления в должность я установил правило: после 25 лет, отданных театру, человек не может быть уволен из МХТ. Хотя я уволил многих артистов за ненадобностью. Но 25 лет мхатовского стажа — это, считайте, охранная грамота. Выходит ли актёр на сцену, не выходит ли - свою, скажем так, тысячу у. е. он получает безоговорочно. В сущности, я восстановил систему пенсионного обеспечения, которая существовала в дореволюционном МХТ. Но у нас практикуются и другие меры социальной защиты. К примеру, актёру, отрабатывающему две смены в течение дня, даётся 150 рублей на еду. А женщина, у которой есть дети, получает шесть тысяч рублей в месяц на каждого ребёнка. И ещё. Значительное число сотрудников театра, и не только актёров, вовлечено в систему так называемых накопительных пенсий.
- Социальные выплаты производятся на госбюджетные деньги?
— Нет, на деньги, заработанные театром.
- А сколько денег МХТ зарабатывает самостоятельно?
— Больше половины нашего бюджета. Причём наблюдается положительная динамика. Пять лет назад мы собирали в месяц 14 миллионов рублей, а теперь — в среднем 26,5 миллиона. Пятилетний рост, таким образом, составляет примерно 40 процентов.
- Приращением сценических площадок, их модернизацией вы занимаетесь за счёт государственных средств?
— Не только за счёт государственных. Новая сцена была построена на средства частного лица.
- Нашёлся щедрый меценат?
— Нашёлся. Он дал мне миллион долларов.
- Имя его не назовёте?
— Не назову. Это был очень известный человек. Несколько лет назад он, к сожалению, умер.
- Я знаю, вы хотите и филиал построить. Зачем? У театра сейчас и так три зала.
— Видите ли, актёрское ремесло — из тех ремёсел, которые передаются только из рук в руки. Я играл на сцене с людьми, умеющими играть. С Женей Евстигнеевым, с Олегом Ефремовым, с Лилей Толмачёвой… Когда я вышел на сцену «Современника», мне был 21 год, а им по 30 лет и даже больше. И я научился. Сегодня же молодые актёры выходят на Основную сцену пять-семь раз в месяц. А должны выходить как минимум раз пятнадцать, только тогда их можно поставить на крыло.
- Выходит, филиал нужен вам как площадка для выращивания театрального молодняка?
— Не только для этого. И не для того лишь, чтобы обзавестись ещё одним зрительным залом. Там будет и библиотека. Там будет и малый кинозал, чтобы люди, посетившие Камергерский переулок, могли за символическую плату взять кассету и посмотреть сохранившиеся на плёнке мхатовские спектакли. Наша Малая сцена функции филиала выполнить не может. Там 200 мест, и это не даёт художественного припёка. Нужен другой резонатор, именно поэтому в течение более полувека во МХАТе был филиальный театр.
- Территориальная экспансия МХТ просто обескураживает. Вы ведь ещё хотите пустить под снос обветшалые художественно-производственные мастерские, расположенные во дворе театра, и на их месте отгрохать новое здание.
— Верно. Есть такие планы. На их осуществление я тоже очень надеюсь.
- Вы набрали в труппу немало так называемых медийных лиц. Хабенский, Пореченков, Трухин, Чиндяйкин… Тут, похоже, не столько творческая, сколько коммерческая стратегия. На артистов, кочующих из одного сериала в другой, публика валом валит. Впечатление, что вы просто эксплуатируете телевизионную растиражированность того же Пореченкова или Трухина…
— Одну минуточку! Вы видели, как Миша Трухин, известный «мент», у нас играет Гамлета? А Мишу Пореченкова, не менее известного «агента национальной безопасности», посмотрели в «Крейцеровой сонате»? Это серьёзные, глубокие актёры. Это яркие индивидуальности. Значит, дело не в том, что их лица знакомы зрителям по телеэкрану — там мелькает и масса стёртых физиономий. И многие из медийных артистов были приглашены в 2002-2003 годах и приглашены были не за «медийность», а за явную одарённость. И потом, что значит «эксплуатирую»? В той же степени Ефремов «эксплуатировал» Табакова, Дорошину, Козакова, Крылову, Евстигнеева — всех актёров «Современника», кто тогда много снимался в кино.
- Это правда, что вы сдаёте ваших артистов в «аренду» теле- и кинопродюсерам?
— Что вы имеете в виду?
- Ну то, что за выбывшего на период съёмок артиста театр получает денежное возмещение.
— Ах, вот вы о чём. Да, так и есть. И я считаю, что это правильно. Представьте, вы заключаете с театром контракт на сезон. Таким образом продаёте свой труд на этой сцене. Но если кто-то со стороны хочет использовать ваш наёмный труд, который вы продали театру, то этот заёмщик, или субарендатор, должен выплатить театру среднеарифметическую стоимость каждого вашего дня. Эти затраты закладываются в бюджет кинокартины или телесериала. А театр получает компенсацию. Это не артист платит, а тот, кто хочет использовать его вне МХТ. И ещё, этими суммами мы не сильно увеличиваем наши финансовые возможности. Зато отношения актёра и театра уходят из области вранья, мелких и пошлых ухищрений.
- Некоторые критики пеняют вашему театру на эстетическую всеядность. Утверждают, что МХТ сегодня являет собой прокатную площадку, предоставляемую режиссёрам разных стилей и направлений. Говорят об отсутствии цельной художественной программы.
— Пусть говорят! Театр, в котором за последние пять лет были поставлены Горький, Островский, Шекспир, Гоголь, Салтыков-Щедрин, Булгаков, Майкл Фрейн, Мартин МакДонах, не имеет художественной программы?! Те, кто бросает нам подобные упрёки, девять с половиной лет назад пинали ногами и втаптывали в грязь спектакль «№ 13» — дескать, такой «безделушке» не место на великой сцене. Теперь эти критики сменили оценки и тон. Были вынуждены признать, что этот спектакль — в каком-то смысле эталонное сценическое произведение в жанре комедии. И какая там «эстетическая всеядность», когда и Миронов, и Леонтьев, и Угрюмов — да все актёры играют «№ 13» в эстетике Художественного театра. И в этом весь секрет небывалого успеха! Нет, давайте всё-таки говорить о том, что, выводя на сцену классику и драматургический авангард, давая для постановок площадку Машкову и Серебренникову, Карбаускису, Женовачу и Бутусову, МХТ выполняет культуртрегерскую задачу. Хорошо выполняет или не очень — это можно обсуждать. Я не нацелен только на успех, но без успеха никакой цели в театре не добиться. В этом убедился давно и на том, как говорится, стою.
- Что такое успешный театр?
— Это театр, где всегда полон зал.
- Низкопробная антреприза со звёздами, как правило, тоже собирает полные залы. Это разве неважно, какой ценой достигается кассовый успех?
— Как это может быть неважно? Важно, конечно. Но я адресую вас к переписке Константина Сергеевича Станиславского с Владимиром Ивановичем Немировичем-Данченко. Так вот, едва ли не самое употребимое слово в ней — «успех». Потому что театр, кроме ханжеских заклинаний и шаманских воздеваний рук к небу, есть зрелищное предприятие. И знаменитый русский антрепренёр Собольщиков-Самарин, приехав в город Кинешму, который тогда насчитывал, наверное, 30-35 тысяч населения, умудрялся с хорошими актёрами, с хорошим репертуаром добиться высоких кассовых сборов. То же было и в Ельце, где, если помните, Нина Заречная подписала свой первый контракт. Конечно, надо бы, как говорил Немирович, ставить только современные пьесы. Но хороших современных пьес крайне мало. Как и хороших режиссёров. Поэтому Юрий Бутусов у нас поставил «Гамлета», Кирилл Серебренников — «Лес», «Господ Головлёвых», «Мещан», Миндаугас Карбаускис — «Дядю Ваню»… А кто-то будет ставить братьев Пресняковых или Сигарева — современных драматургов. И это тоже может принести успех. Главное — чтобы спектакль отвечал на вечные вопросы бытия. Человек ведь за две тысячи лет от Рождества Христова почти не изменился.
