«Последнюю жертву» Островский дописал как раз к декабрю. Во мхатовской премьере есть эта декабрьская тональность — тревожная роскошная вьюга, предчувствие счастливых перемен на краю зимнего солнцестояния, обманутые надежды и неожиданный поворот судьбы, расставляющий все на свои законные места: жизнь берет свое, и настоящие женщины достаются мужчинам, умеющим оцен6ить их по достоинству (как пушкинская Татьяна — своему генералу). Подгадав со временем года, театр подогнал чуть вперед время спектакля — за его окнами не конец 70-х годов XIX века, а начало XX: на выставках продаются авангардисты, в купеческом клубе можно посмотреть немую фильму, на Тверском горят первые газовые фонари, а сам век вот-вот сорвется и помчится во весь опор к потрясениям и катаклизмам, каких история еще не знала. А пока Россия приближается к своему расцвету — Россия, которую мы потеряли. Режиссер Юрий Еремин не торопится, паузами, полутонами и зонами тишины не жертвует, хотя и купирует несколько ценных фрагментов текста. «Последняя жертва» во МХАТе получилась (да, вероятно, и задумывалась) бенефисом супружеской четы. Достаточно было узнать, что в ней будут играть Олег Табаков и Марина Зудина, как распределение ролей решалось само собой. Олег Табаков — Флор Федулыч Прибытков, одинокий хозяин жизни, знаток человеческой натуры, любитель искусств, покровитель бедных и по-своему игрок (только в жизни — не в рулетке, как его антипод Дульчин, красавец и пустозвон). Игрок, который иной раз и не побрезгует подтолкнуть противника к пропасти. Марина Зудина — Юлия Тугина, молодая вдова, полюбившая проходимца, да вовремя вернувшаяся к трезвому расчету и чувству собственного достоинства. На эту пару «отцентрирован» спектакль, их сцены — главные. Все остальные герои расположились где-то между откровенными шаржами и, что называется, яркими типажами, которые Островский умел выписывать как никто. Разве что Ольге Барнет (Глафира Фирсовна) удалось раздвинуть границы этой заданности и пройти путь от уморительной пародии на бедную родственницу до некой усталой Парки, которая соткала очередную нить судьбы, зная ей цену. Олег Табаков набирает обороты медленно, но неудержимо, как запущенный огромный маховик. Благосклонно пережидает аплодисменты на первом выходе — дань положению. Со вкусом демонстрирует, какие фокусы можно проделать с фразой легким движением интонации. Сибаритствует, роскошествует и вдруг совершенно не по-актерски болезненно поморщится при виде попранного достоинства (весь жизненный опыт — за этой болью). Или зажмурится от нежности к этой девочке-женщине, вдруг озарившей его жизнь. «Он был влюблен во влюбленных женщин», — так сказал однажды Ростропович о молодом Шостаковиче, сочинившем в 26 лет оперу «Леди Макбет Мценского уезда». И убеленный сединами богатый фабрикант знает, что ничего дороже этого дара в жизни нет. Островский дал возможность увидеть в Прибыткове полновластного хозяина жизни, холодного и циничного покупателя красоты, который прекрасно знает: за очень большие деньги можно купить все. Но Табаков предпочел пойти другим путем — он сделал эту роль зеркалом своей судьбы.
