После выхода на экраны в 1985 году фильма Г. Натансона «Валентин и Валентина» Марина Зудина проснулась знаменитой. Сегодня в кино она почти не снимается, но увидеть талантливую актрису можно в Театре-студии под руководством Олега Табакова и МХАТе им. Чехова, где она занята во многих спектаклях. Прошедший театральный сезон для Марины Зудиной сложился весьма удачно, среди ее последних работ — Юлия в «Последней жертве» Островского и Елена в «Дяде Ване» Чехова.
— Чем интересна роль Елены Андреевны в «Дяде Ване»? — Интересно все время играть разные характеры. И не обязательно положительные. Одно время Олег Павлович Табаков преподавал в актерской студии в Нью-Йорке, где многие известные артисты просили его, чтобы он работал с ними над Чеховым. Актрисы, которые репетировали Раневскую, Аркадину, Елену Андреевну, очень боялись быть отрицательными персонажами. Чехов, имея жену актрису, хорошо знал женскую психологию и не идеализировал женщин. В его пьесах есть героини, которые ради любви готовы отказаться от всего, которые бросаются в любовь как в омут с головой (Нина Заречная, Маша в «Чайке», Маша в «Трех сестрах»), но Елена Андреевна другая — у нее разум превалирует над чувством, она осторожная, нерешительная, ее изысканность граничит с холодностью. Дойдя во взаимоотношениях до определенной черты, она говорит: «Нет». Мне было интересно играть светскую женщину, которая совершенно не вписывается в деревенскую жизнь, которая живет по своим нравственным законам. Неизвестно, что человечнее: остаться верной своему долгу и уехать, или, забыв обо всем на свете, разрушить налаженные отношения. Не стоит забывать и такую вещь: Россия — православная страна, до революции брак накладывал серьезные нравственные обязательства: измена строго наказывалась, развод было очень сложно получить. Елену не стоит воспринимать как идеал, она не та героиня, на которую стоит стремиться быть похожей. Она живой человек со своими недостатками и достоинствами. — Борьба, которую она ведет с собой, притягивает зрителей? — Да, это было интересно играть. Особенно после моей положительной роли в спектакле «Последняя жертва». Для Юлии, героини пьесы Островского, любовь превыше всего, она живет ради любимого человека. Образ Елены гораздо сложнее. Миндаугас Карбаускис выстроил очень изящный, ломкий рисунок роли. — Вы сравнивали себя с Еленой Андреевной? Что вам близко в ней, а что не смогли принять? — Я знаю, что такое любовь, в моей жизни она занимает очень большое место. А Елена открывает для себя, что та любовь, которую она принимала за настоящую, таковой не оказалась. И мне до конца это трудно понять, а следовательно и сыграть. Если бы так произошло со мной, я не знаю, что бы я делала. Елена очень несчастна. Если дядя Ваня не реализовался как личность, то она не состоялась как женщина. У нее нет детей, и она осознает, что с мужем они чужие, что она не любит его. А сближает нас с ней чувство ответственности за тех людей, которые рядом с нами. И еще подобно Елене я не во все вписываюсь, не люблю и не умею подстраиваться под обстоятельства и людей. — Как вы готовились к роли? — Каждый настраивается по-своему: кто-то смотрит чеховские постановки, кто-то читает литературу того периода, кто-то слушает музыку. Но в основном подготовка к предстоящей роли идет на подсознательном уровне. Ты можешь готовиться как угодно, но главное — найти общий язык с режиссером и понять, какую историю он хочет рассказать. Если мы совпадаем с режиссером во взглядах на пьесу и мне интересна его трактовка, то пытаюсь выразить то, что он требует. Если этого нет, лучше отказаться и уйти, потому что бессмысленно и неплодотворно работать с режиссером, которому ты не веришь или понимаешь, что он делает не так, как чувствуешь ты. Не стоит пытаться играть свой спектакль в спектакле режиссера. — Премьера «Дяди Вани» состоялась в рамках фестиваля «Черешневый лес». Репетиционный период был достаточно коротким? — Репетиционный период был действительно небольшой, но подготовка к нему велась давно. Табаков еще прошлым летом предложил Миндаугасу Карбаускису поставить «Дядю Ваню», и тот согласился, сказав, что давно думал об этой пьесе. Осенью он уже вовсю готовился: подобрал музыку, съездил в Питер на премьеру «Дяди Вани» Льва Додина. Некоторые из артистов тогда же были оповещены, что будут играть в этом спектакле. Многое определяет внутренняя готовность режиссера к работе. В случае с «Дядей Ваней» нам не репетиций не хватило, а прогонов со зрителем. Мы сыграли только один спектакль в мае, а потом был перерыв на три недели. Когда в спектакле присутствует много технических моментов, то довольно трудно сосредоточиться на игре. Несмотря на все эти трудности, мне кажется, спектакль получился интересный. И он еще будет набирать силу. — Вы видели спектакль Додина? — Хотя я видела не самый удачный прогон перед показом на фестивале «Золотая маска», спектакль мне понравился. Мы в это время репетировали уже совсем в иной эстетике. Карбаускис сделал совершенно самостоятельный спектакль, со своим ритмом, там нет никаких перекличек с работой Додина. — В спектакле сильный актерский ансамбль. Что значит для вас чувство локтя на сцене? — В спектакле заняты мхатовские актеры Борис Плотников, Дмитрий Назаров, Ольга Барнет, приглашенная актриса из Мастерской Петра Фоменко Ирина Пегова, из Табакерки пришли Олег Табаков, Наталья Журавлева, Сергей Беляев и я. До этого не все из нас вместе работали, поэтому ушло какое-то время на то, чтобы почувствовать друг друга и найти общий язык. От партнера очень многое зависит. — Вы читаете рецензии на спектакли с вашим участием? — Да. Но чем больше читаешь, тем больше удивляешься: такое впечатление, что критики смотрят не одни и те же спектакли, а совершенно разные постановки и пишут абсолютно противоположные вещи. Поэтому публикации скорее похожи на обзорные статьи, нежели на серьезную театральную критику. Закрадывается мысль, что среди театральных критиков существует несколько группировок и они просто спорят между собой. Играет свою роль и то, что газеты выходят на следующий день или через день после спектакля, журналист не успевает еще осмыслить увиденное, а нужно срочно сдавать материал. Бывший завлит одного из московских театров, рассказывала мне, что во время учебы им постоянно напоминали: «Когда вы пишите отрицательную рецензию, помните, что на следующее утро после вашей статьи актер проснется и ему надо будет выходить на сцену». К сожалению, эта культура уходит в небытие. Иногда, увлекаясь красивыми и эффектными фразами, критики забывают о спектакле и не пытаются понять, что хотел сказать режиссер, а излагают исключительно свое видение. — Над чем вы работаете сейчас? — Мы репетируем во МХАТе «Тартюфа», которого ставит Нина Чусова, удивительно талантливый человек, она буквально заряжает всех своей энергией. По первой своей профессии она актриса, поэтому много и хорошо показывает. Олег Павлович играет Тартюфа, а я - Эльмиру. По разным причинам состав еще окончательно не утвержден. Когда только начинали работу, преобладала эстетика эпохи Мольера. А в ходе репетиций незаметно подошли к 50-70 годам XX века. И постепенно история стала более понятной и актуальной: дети, принадлежащие к «золотой молодежи», и жена пекутся только об одном — чтобы глава семьи не отдал на сторону деньги, которые, как они считают, принадлежат только им. Даже самый богатый человек мечтает встретить родственную душу, но рядом, к сожалению, часто оказываются люди, которые заинтересованы не в нем самом, а в его богатстве, его статусе. Конечно, я сейчас излагаю упрощенно? — В последних двух спектаклях — «Дяди Вани» и «Последней жертве» — вы играете вместе с Олегом Павловичем. Его присутствие на сцене мешает или помогает вам? — Мы уже лет шесть вместе не играли, а теперь вдруг два спектакля подряд? Чем талантливей партнер рядом с тобой, тем легче играть. Поэтому я очень люблю работать с Олегом Павловичем. Он много энергии, азарта вносит в спектакль. Если возникают какие-то идеи относительно ролей друг друга, то обязательно делимся. Какие бы ошибки я не совершала, он никогда не навязывает свое мнение. Понимает, что только стукнувшись лбом о стену, я пойму, что не права. Случаются и весьма плодотворные споры. Однажды у нас был тяжелый период: и он, и я выпускали премьеру, но это были разные спектакли. Мы пребывали в очень напряженном состоянии, но жили разными проблемами, а когда сталкивались, от нас во все стороны летели искры. Тогда я решила, что в будущем надо избегать подобных ситуаций. Когда делаешь совместную работу, это положительно влияет и на семейную жизнь: общие проблемы и переживания сближают. Бывают у нас и забавные случаи. В «Тартюфе» есть сцена, где Тартюф соблазняет Эльмиру. И Олег Павлович как-то останавливается на репетиции и говорит: «А как же я это буду играть, если поссорюсь с ней?» Кстати, о ссорах. Мы играли в «Сублимации любви» и вместе ездили на спектакли, а радио в машине было постоянно настроено на волну «Ультра», и все время раздавалась безумная музыка. Я настойчиво просила или сменить волну, или хотя бы сделать потише. Но когда Олег Павлович за рулем, он не любит, чтобы его дергали, делали замечания. Поэтому когда мы доезжали до МХАТа, то были уже заведенные, и никаких адюльтерных историй играть не хотелось. Потом радиостанцию все-таки сменили, и все нормализовалось. Когда играешь комедию, важно быть в хорошем настроении. — Впереди лето. Как планируете провести отпуск? — Вначале мы с нашим сыном Павликом поедем в Прагу, где Олег Павлович некоторое время будет преподавать. Мы очень любим этот город и достаточно регулярно бываем там. Поселимся у друзей в прелестной деревушке под Прагой. Потом Павлик поедет с бабушкой на море, а мы - в Австрию на озеро Вертер. В этих красивых местах отдыхают австрийцы, русских там очень мало.
