Сегодня исполняется 70 лет Олегу Табакову. В Московском Художественном театре соберутся те, кто хочет поздравить учителя, коллегу, руководителя и друга. Официальный же юбилейный вечер пройдет в сентябре в родном городе Табакова — Саратове на сцене местного ТЮЗа. Тогда же в Саратове откроется неделя московских театров под общим названием «Семь дней с Олегом Табаковым». О днях сегодняшних Олег ТАБАКОВ рассказал в интервью «НИ».
— Олег Павлович, остались ли у вас непокоренные вершины, есть ли мастера, которым вы завидуете?
— Думаю, что всерьез итоги подводятся уже там, по ту сторону Стикса. Но в одном я состоялся несомненно: у меня дети, трое внуков, есть целый ряд состоятельных в художественном смысле учеников. То есть весь я не умру, душа будет жить в том, что будут делать Женя Миронов, Миша Хомяков, Андрей Смоляков, Саша Мохов, Дуся Германова, Марина Зудина, Ольга Блок (она, может, не прямой мой ученик, но очень близкий мне человек). Я имею в виду, прежде всего, «Табакерку». Вы знаете, если выстроить моих учеников, то это будет радость для глаз. Вот это для меня главное — в конечном итоге. Мне кажется, что я уже в том возрасте и в той весовой категории, когда никому не завидуешь, потому что они что-то делают лучше тебя. Или достигли большего.
— Вас называют человеком, который умеет брать ответственность на себя. Не слишком ли тяжела эта ноша? Есть люди, к мнению которых вы прислушиваетесь? Может, это критики?
— У меня были и есть критики, которых я уважаю. Володя Лакшин, Майя Туровская, Инна Соловьева, Володя Медведев, покойный Саша Свободин. Да и среди нынешней молодежи есть талантливые люди, я не буду называть их. Но думаю, что самый строгий ценитель того, что делается в театре, это я сам.
— То есть даже не зритель?
— Нет. Не зритель. Зритель обманываться рад. Иногда бывает, что он не видит чего-то существенного или реагирует на дешевку, фальшивку. Зрителя можно понять, он заплатил деньги, пришел с девушкой, чего же ей портить настроение? Потом, у нас доброжелательная публика, в России актеров любят, пожалуй, как нигде.
— На ваш взгляд, критики театру помогают или мешают?
— Талантливые люди помогают, а неталантливые? Впрочем, я давно ко всему этому отношусь спокойно.
— Про вас тоже говорят, что своих актеров вы любите и даже балуете…
— Просто, потеряв целый ряд близких людей, я понял, что надо успевать живым дать побольше. Любить. Любить — это ведь очень конкретное. Знаете, как Станиславский спрашивал актера: «Что такое любить?» — и отвечал: «Это желать касаться». А желать касаться — это значит поддержать или помочь. Любовь — это занятие активное, любовь — это то, что удерживает человека на этом свете, в этой жизни.
— Что бы вы назвали главным свойством, необходимым актеру да и просто интеллигентному человеку?
— Наверное, толерантность, умение поставить свою точку зрения под сомнение. Душевность. Доброжелательность. Это свойства интеллигентного человека, русского интеллигентного человека. Как-то я попал в такую семью интеллигентных русских людей. Мы были знакомы с внучкой Валентина Александровича Серова — Ольгой Александровной Хортик. Я заболел довольно тяжело, и она, желая как-то помочь мне, привезла меня в дом свой, это было на Большой Молчановке, дом 18, квартира 10. Там прожил как нахлебник года два. Через эту квартиру проходили люди, возвращающиеся из ГУЛАГа, там они оттаивали и шли дальше. Там было совсем немного денег, но кофе хватало на всех, и суп грибной заправляли перловкой, чтобы он не был таким жидким, чтобы его хватало. Для меня до сих пор эта семья остается примером и эталоном интеллигентности.
— Сегодня быть интеллигентом не просто?
— Интеллигентам вообще всегда жить нелегко. Потому что неловко. Мне лично неловко, что я так живу. Я ведь не так уж много денег зарабатываю, но когда вижу человека, попавшего в беду, бывает, что от своих небольших денежных запасов посылаю кому-то что-то. Причем я делаю это скорее для себя, потому что в тот момент сжало горло, перехватило где-то там.
— Но ведь всем страждущим так не поможешь, и потом, интеллигентность, она не деньгами выражается.
— Я не про денежный эквивалент говорю, а про отзывчивость на боль.
