Вчера во дворике около Театра Олега Табакова состоялось открытие памятника триумвирату советской очеловеченной драматургии — Розову, Володину и Вампилову — результат 15-летнего стремления Олега Табакова выразить им свою благодарность: «Эти трое были властителями наших душ и дум. Они дарили нам надежду на то, что все еще, может, будет хорошо».
«Когда рядом с МХТ открывали памятник Чехову, артист Невинный сказал — этот памятник хорош тем, что вдаль не смотрит, — говорит ректор Школы-студии МХТ Анатолий Смелянский. — Этот памятник на сто процентов в человеческий рост. Восьмилетие между окончанием войны, которое прошли Володин и Розов, и смертью Сталина как-то назвали „советской вечностью“ — было ощущение, что время остановилось. А с 53-го года, когда стали появляться пьесы Розова, наши часы вновь пошли. И с тех пор они идут — сбиваются, барахлят, но идут. И ощущение „советской вечности“ больше не возвращалось.
Розов никогда не жаловался на цензуру. „Что вы жалуетесь? — спрашивал он коллег. — Цензура — это условие труда драматурга. Вот шахтеры спускаются в шахты, хотя всем, кто работает на земле, это кажется ужасным. Моряки уходят в море. А драматург имеет цензуру“.
„Стыдно не быть счастливым“, — слова Александра Володина. Он всю жизнь нес в себе это потрясающее чувство стыдливости. „Ну как я могу поехать в Чехословакию после наших танков? Мне так стыдно“, — говорил он, а ведь прошло с тех пор уже много лет. Когда в альманахе „Ангара“ появилась „Утиная охота“ Вампилова, говорили — это или гениально, или графомания. Не понимали еще, что это за явление. Он подал нам весть из глубины души, выразил то, чем жило его поколение».
Сергей Розов, сын драматурга, назвал памятник «ироничным и талантливым ответом на все разговоры о мелкотемье», которые постоянно сопровождали столь разных драматургов, не желающих писать о мелиорации или повороте рек.
Как рассказал «Вечерке» архитектор проекта Иван Саутов, Табаков обратился к нему с этой идеей еще при жизни Розова и Володина. И с просьбой не делать трафаретно — никаких барельефов и взглядов вдаль поверх голов.
Гуляя по московским переулкам, они пришли к мысли поставить памятник во дворе. «С Вампиловым я не был знаком — он умер молодым. А к Володину и Розову я отправил своего фотографа. И попросил заниматься делами, не обращая на него внимания. Мне нужны были их лица, их суть без всякой позы. Они, естественно, не знали, зачем. Потом скульптор Альберт Чаркин сделал модельки 35-сантиметровые. Долгое время они были у меня и у Табакова стояли — мы к ним привыкали, прикидывали. Мы даже рост их точно сохранили. Ко мне сегодня подошел Сергей Розов: „Спасибо большое, отец — как живой“. Сегодня они стоят, как будто разговаривают вдвоем. Я очень надеюсь, что с этими памятниками родятся традиции — например, подержать Розова за палец, чтобы роль получилась. Пусть потом этот палец сверкает, как отполированный. Вчера мы монтировали памятники, и к нам стали подходить жильцы и благодарить — спасибо, мол, наш двор изменился, у него другая аура появилась».
