«Дети зубров твоих не хотят вымирать»Глеб Ситковский, Газета, 27.12.2004 За мхатовскими приключениями Кирилла Серебренникова следить делается все любопытнее. Внятный режиссерский почерк и изобретательность по части мизансцен в один миг сделали Серебренникова persona grata для всяческих московских театров, но в последние два сезона этого постановщика едва ли не приватизировал смекалистый продюсер Олег Табаков, в руках которого Серебренников пристрастился к классике. Через год после неоднозначных горьковских «Мещан» режиссер взялся за пьесу Островского «Лес», достигнув при этом куда более значительных успехов.Серебренников — не мыслитель, он придумщик. Вместо того чтоб трудолюбиво прокладывать себе торные пути сквозь дремучие массивы текста, он всякий раз норовит проскочить с кондачка, проскользнуть по гладкой поверхности — с кочки на кочку, от одного эффектного номера к другому. Не со всякой пьесой такой номер выйдет, а навернувшись с кочки, можно, известно, и копчик себе отшибить. Но в случае с пьесой Островского такой захватывающий слалом дал впечатляющие результаты: видно, что в этом «Лесу» Серебренниковым загодя изучены все тропинки. Кратчайший путь, как выяснилось, пролегает через 70-е годы вовсе не позапрошлого, а прошлого столетия. Вообще-то на дворе, по некоторым сценическим приметам, уже давно век XXI, но в этой дремучей чаще время точно остановилось, и Гурмыжская снайперски схвачена актрисой Натальей Теняковой как стопроцентно узнаваемая советская барыня, навеки оставшаяся в диетической эпохе, известной под именем «застой». А уж какие милейшие динозавры Раису Павловну окружают, какие чудесные нафталиновые старушки, повылезшие невесть из каких чащоб? Никаких старушек у Островского, собственно, нет, и они понаделаны Серебренниковым из богатых соседей-старичков: из Евгения Аполлоновича после маленькой операции (над текстом, конечно, — не подумайте дурного) получилась Евгения Аполлоновна, из Уара Кирилловича — Уара Кирилловна. Страдания милой девушки Аксюши (Анастасия Скорик), которую не пускает замуж хозяйка беловежской пущи, Серебренникову были не слишком интересны, и эта роль сама собой перевелась из главных во второстепенные. Две же самые сильные актерские работы и два очевидных смысловых акцента спектакля — это Гурмыжская (Наталья Тенякова) и Несчастливцев (Дмитрий Назаров). Лес и воля. И, раз уж такая оппозиция возникла, то сохнущему по Аксюше Петру (Олег Мазуров) никак не обойтись без песни Высоцкого про гибельный лес: «Твой мир колдуна-ами на ты-ысячи лет?» Тысячелетний лес советского народа не расслабляет свою хватку, вцепившись ветками в людей, а заповедный напев все длится и длится, будто на испорченной пластинке. Лишь иногда где-то высоко в ветках вспыхивает неоновым красным светом мысль, запрыгнувшая в голову то одному обитателю леса, то другому: «А НЕ УДАВИТЬСЯ ЛИ МНЕ?» Кульминацией серебренниковского спектакля становится свадебный разгул в ресторане под все ту же заунывную Пахмутову. Сработан целый эстрадный номер: молодой благонамеренный жених Раисы Павловны (Юрий Чурсин), топнув каблуком оземь, превращается в вылитого Владимира Владимировича. Инаугурация («Господа, хотя я и молод, но я очень близко к сердцу принимаю не только свои, но и общественные дела и желал бы служить обществу») проходит под стон хохочущего зала. Вся эта памфлетность и откровенная фарсовость не вступили, как ни странно, ни в какое существенное противоречие с текстом Островского, и эдакий подход к старой пьесе не мог не напомнить о легендарной постановке мейерхольдовского «Леса» в 1924 году. Именно Мейерхольду посвятил свой спектакль Кирилл Серебренников, и это посвящение не показалось натужным. В конце концов знаменитый «монтаж аттракционов» — явно по серебренниковской части. Взявшись за Островского, он высадил целый «лес» аттракционов — большинство из них оказались уместны и остроумны. | ||
ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ РУКОВОДИТЕЛЬ — КОНСТАНТИН ХАБЕНСКИЙ
