Светлана Осипова, Московский комсомолец, 22.09.2003
Очки уютно сидели на носу, вихор упрямо торчал на затылке, но Гришковец не обращал на это внимания, потому что был увлечен. Он говорил о готовящемся спектакле «Осада». — МХАТ пошел на то, что согласился, чтобы мы работали над спектаклем, для которого не написана пьеса. Не то чтобы я написал ее и не показал — а не существует как таковой. Это значит, что у будущего спектакля есть только канва, по которой актеры сочиняют текст прямо в процессе репетиций. Есть два актерских состава, и фишка в том, что текст, который сложился у одного состава, абсолютно не такой, как у другого. — А как иначе? Люди-то разные, — рассуждает Гришковец. — в каждом составе шесть героев. Есть три воина, Икар, который весь спектакль пытается развестись, юноша и ветеран. Но не такой ветеран, как раньше, который значительно старше меня, а ветеран сегодня может быть и моложе меня. При всей этой неопределенности у будущего спектакля все-таки есть некоторые конкретные очертания. Во-первых, уже в первый день репетиции были готовы декорации, которые придумала Лариса Ломакина. На вопрос о том, какие они, Евгений отвечает, что они красивые и удивительные. — Я хотел, чтобы зрителю было видно, как декорация работает. Например, если движутся облака, значит, кто-то приводит в движение определенный механизм, и люди в зале это видят. Во-вторых, музыка к спектаклю будет старинная, народная, балканская. — Музыканты интерпретируют ее как могут, потому что я просил их не играть этнографически точно, — говорит Гришковец. В-третьих, он установил временной предел. — Спектакль не должен вывалиться за рамки двух часов. Главная проблема в том, что актеров приучили говорить нечеловечески медленно. А в жизни-то мы разговариваем быстро и часто — не раздумывая. Я прошу их меньше изображать, что они думают. Так что текст, который, например, был придуман на 22 минуты, приходилось урезать до 14. Жанр своего спектакля Гришковец обозначил как «спектакль» — ни больше, ни меньше. — Женя нарочно говорит, что это обычный спектакль, — выдает секрет режиссер и драматург Михаил Угаров. — На самом деле он использует в работе одну из интереснейших техник, где прежде всего нет проблемы отчуждения автора от текста. Это действительно так. Актеры сами формируют свой текст, а значит, они его любят. — Вначале каждый работал над своим текстом. Потом они начали обмениваться находками. Это хорошо. По-человечески. Но оказалось, что репетировать больше 3-4 часов невозможно, потому что начинают сгорать предохранители. Выяснилось, что не все актеры смогли в этом участвовать. Это или получается сразу и с удовольствием, или ни в какую. Получилось у Валерия Трошина, Эдуарда Чекмазова, Павла Ващилина, Олега Соловьева, Игоря Золотовицкого, Виталия Хаева, Максима Какосова и у самого Гришковца, который выйдет на сцену скорее всего 8 октября.
