В КОНКУРС XXVI Московского кинофестиваля вошел фильм Дмитрия Месхиева «Свои», где одну из главных ролей сыграл Константин ХАБЕНСКИЙ. Хабенскому — 32 года, и сегодня его можно назвать одним из самых востребованных молодых актеров. Он снимается у Филиппа Янковского в «Статском советнике», играет в «Белой гвардии» и «Утиной охоте» во МХАТе им. Чехова и в родном питерском Театре им. Ленсовета в спектакле «В ожидании Годо». А если прибавить сериалы, то получится весьма солидный послужной список!
Шок для зрителя
— ВЫ cнялись в фильме Дмитрия Месхиева «Свои», действие в котором разворачивается в годы войны. Молодежь пойдет смотреть этот фильм? Молодых вообще Великая Отечественная война как часть истории интересует?
— Смотря как это кино сделано. Есть фильм Германа «Проверка на дорогах» и есть голливудская картина «Спасти рядового Райана». Они сделаны по-разному и о разном. «Райан» снят математически точно, «Проверка» сделана эмоционально и духовно очень точно. Но молодежь скорее пойдет на «Райана», нежели на Германа. Потому что в «Райане» точно рассчитано воздействие на зрителя. Это же целая наука, которой в Голливуде занимаются институты.
— А ваш фильм сделан духовно или математически точно?
— Приходите — увидите.
— Говорят, когда Табаков пришел на должность художественного руководителя МХАТа им. Чехова, он провел некую «чистку рядов» — отправил на пенсию маститых, заслуженных артистов и позвал вас, молодых и пока ничем себя особо не проявивших, кроме как сыгравших в сериалах. Совесть вас по этому поводу не грызла, когда вы выходили на сцену МХАТа?
— Знаете, я не комплексую и не рефлексирую по этому поводу. Могу утверждать, что Табаков никого из мхатовских стариков не тронул. Кто-то ушел, кто-то пришел? А нас с Михаилом Пореченковым он пригласил в театр после того, как специально приезжал в Питер смотреть нас на сцене. Конечно, есть радость от того, что работаешь на такой площадке. А трепет? Если трепетать по каждому поводу, можно ничего и не сыграть, кроме трепета.
Может быть, я циничный. Или практичный. Может, кто-то скажет: «Вот подонок! Не ценит то, что есть!» Нет, я ценю, я все понимаю, но работа есть работа.
— Что вообще полезнее для театра? Ситуация, когда режиссер всеми силами старается сохранить старые, безусловно заслуженные кадры, и тогда театр стареет вместе со своими зрителями, как это происходит с той же Таганкой, к примеру? Или же рисковать звать молодежь?
— Начнем с того, что и Юрий Любимов, и Марк Захаров, и другие режиссеры в начале своего пути в более или менее жесткой форме выметали доставшийся им театр, для того чтобы собрать команду и с этой командой идти дальше.
Вообще каждый театр развивается так, как он может. Может МХАТ сегодня создавать своеобразную «футбольную команду» из молодежи? Значит, он это делает. А в тот же Ленком народ и на старых звезд валит валом. Главное, чтобы театр не был сухим. Зритель ждет смеха, слез, иногда какого-то удара молотком по голове. Я говорю не про шок эротический, порнографический. Я имею в виду шок, который можно испытать от очень простой, внятной мысли, которую мы порой забалтываем, а она была, есть и будет: любовь, смерть и т. п.
Заблуждения и свобода
— НЕ ЗНАЮ, говорили вам или нет, но вы похожи на одного вашего земляка — Владимира Путина.
— Политически отвечу на ваш политический вопрос — Путин красивее, чем я.
— И все же. Согласились бы вы сыграть Путина в театре? И в каком жанре могла бы быть написана такая пьеса?
— Из всей нашей новейшей истории получилась бы великолепная пьеса абсурда! Потому что страсти в политике кипят большие, вопросов возникает много. Деньги во всем этом завязаны огромные. Ответы типа «да» и «нет» уже давно смешались, и обычно звучит что-нибудь вроде «данет» или «нетда».
— Сейчас очень много говорят о том, что Россия вновь возвращается к прошлому, что гайки закручиваются все туже. Но при этом в театре ставятся и «Белая гвардия», и другие пьесы явно не прокоммунистического содержания. Так есть в России свобода или нет?
— Знаете, я не жил ни в 13-м году, ни в 37-м, ни во время хрущевской оттепели. Мне не с чем сравнивать. Могу сравнивать только со вчерашним и позавчерашним днем. А по сравнению со вчерашним днем свободы у меня лично не стало ни меньше, ни больше. На данный момент я нахожусь в заблуждении, что я достаточно свободный человек.
— На сцене или на экране вы произносите красивые монологи, решаете судьбы страны. Но вот спектакль окончен. Вы уходите за кулисы, возвращаясь к реальной жизни с ее проблемами: старость, социальная незащищенность и пр. Вы об этом думаете или можете себе позволить не портить настроение такими мыслями?
— Мне пока об этом не думается. Пусть у читателя возникнет иллюзия, что хотя бы мы хорошо живем.
— Вы бы согласились принять участие в заведомо халтурном проекте, но за большой гонорар?
— Начнем с того, что мне еще не предлагали таких денег, чтобы я сказал: «Бог с ним. Переживу, но поучаствую!» Пока я нахожусь в таком положении, что могу выбирать качественные проекты и не гнаться за гонорарами.
— Что тяжелее — сидеть в полной безвестности и ждать интересных предложений или же страдать от избытка внимания к собственной персоне?
— Для актера тяжелее первый вариант. Что кривить душой: актерская профессия — публичная профессия. И лучше, когда актера знают в лицо, нежели спрашивают: «А чем вы занимаетесь?» И он вынужден говорить: «Я актер». «Да что вы?! А где вас можно увидеть?»
А с человеческой точки зрения — по-разному. Иногда это приятно, иногда внимание бесит. Я же не машина — не могу запрограммированно улыбаться всем! Я человек, такой же, как и все. По крайней мере, хочу оставаться таким.
