Имена | Не совсем ЛитвиноваДина Годер, Газета.Ru, 4.06.2004 Последняя премьера фестиваля «Черешневый лес» прошла как-то странно. Когда показывали «Чайку» Кончаловского и «Дядю Ваню» Карбаускиса, был духовой оркестр перед театром, шум, гам, жужжание випов, ряженные в «чеховское» официанты и черешня для гостей. Когда подошло время играть последнюю премьеру — «Вишневый сад» Адольфа Шапиро, — все как-то затаились, журналистов просили не беспокоиться, а из театра доносились сдавленные слухи, что спектакль не задался и его, возможно, вообще не будет. Правда, говорят, на закрытие помпезного «Черешневого леса» его все-таки сыграли, но уверяли, что просто нельзя было нарушать договор, и билетов не продавали, в зале были только гости фестиваля. В конце концов журналистам прийти все же позволили, но слухи из театра продолжали ползти мрачные. Зал был полон взбудораженной театральной публики, отдельными шумными кучками расположились киношники, прибывшие посмотреть на дебют Ренаты Литвиновой. Теперь про главное — стоит ли это смотреть. На мой взгляд, стоит. Да, правда, кротко киваю я, ритм этого действа невыносимо заунывен и тягуч, половина актеров такие вялые, что и лиц их не запомнишь, и даже те, которые не умеют плохо играть, вроде Кашпура — Фирса, Смолякова — Лопахина или Германовой — Шарлотты, тоже не больно-то хороши. Половину сцен этого спектакля хотелось бы посмотреть «на быстрой перемотке». И все же есть причины, по которым пойти на «Вишневый сад» стоит. Их четыре. Первые две — это два актера: Литвинова и Дрейден. Про Литвинову ходило до премьеры множество слухов. Говорили, что Шапиро увидел ее в телепередаче «Стиль от Ренаты Литвиновой» и понял, что вот она, Раневская. Говорили, что Рената специально ходила заниматься сценической речью, чтобы ее тихий голос был слышен в зале. И ее действительно слышно. Говорили, что она, как сценарист, была все время недовольна пьесой Чехова и с трудом к ней пристраивалась. Так вот, Литвинова в спектакле хороша. Нет, разумеется, она равна себе: все та же манерная пластика — всплескивающие длинные руки, подпрыгивающая походка, откинутая шея. Тот же вид: яркие губы, светлые локоны, шляпки, вуальки, крошечные серебряные сумочки, папиросы в длинном мундштуке. Знакомые капризные интонации, хоть и без фирменного томного шепота, — весь этот декадентский имидж очень идет к роли. И все же это не совсем Литвинова. Она старше и как-то отстраненней. Эта Раневская нервна и одновременно погружена в себя. С самого начала ясно, что ее что-то заботит гораздо больше, чем продажа сада. Потом становится понятно: ее парижский любовник. Она живет прошлой любовью, между репликами замирает в воспоминаниях, словно ящерица, пока ее не спугнут. И мечется, как в лихорадке, визгливо крича обидные колкости, лишь только задевают ее любовь. Во всем прочем она не понимает и не хочет понимать ничего — мало кто умеет так естественно существовать вне быта, как Литвинова. Мало кто сможет с такой обезоруживающей растерянностью, как эта дива, сказать: «Дачи и дачники? это так пошло… простите». Питерская театральная знаменитость Сергей Дрейден играет Гаева, и то, что Раневская его сестра, у Дрейдена очевидно. В нем та же уходящая, выморочная порода. Пожалуй, даже аристократизм, но в каком-то жалком варианте. Смешные очки, сползшие на нос, дорогой мятый пиджак, выразительная бурная жестикуляция, которая сменяется ступором. Это пара восхитительных вырожденцев, неуместных и странных, это клочок того самого газона, который растили 300 лет, а теперь случайно забыли залить асфальтом. Богатство их интонаций, жестов, мимики да и просто прихотливость их внутренней жизни, возможно, на наш взгляд полной пустяков, выглядит поразительно и дико среди окружающего плебейства. Теперь причины три и четыре, из-за которых стоит сходить во МХАТ на «Вишневый сад». Это сценография Давида Боровского и свет Глеба Фильштинского (кстати, в этом году он первым среди художников по свету получил «Золотую маску»). Аскетизм этих декораций для нас, в отличие от европейцев, совершенно непривычен. В сущности, на сцене нет ничего, кроме занавеса. Но он - достойный потомок великого и революционного занавеса из того самого таганского «Гамлета», где играл Высоцкий. Та дерюга, сочиненная еще молодым Боровским, моталась по сцене во всех направлениях, сметая персонажей и меняя места действия. Здесь поначалу кажется, что занавес — оливковый с чайкой — обыкновенный, мхатовский. Но когда ему приходит время открываться, оказывается, что он не раздвигается, а распахивается, как створки огромных дверей. Так эти «двери» и ходят туда-сюда, меняя пространство. А потом еще выясняется, что каждая из «створок» состоит из множества драпировок. И когда тяжелые шторы раздвигаются, а в просветах раздувается ветром белый тюль, словно открыли балкон, и на пол падают солнечные полосы, появляется ощущение огромного усадебного дома. Впрочем, описывать эти картины бесполезно. Лучше увидеть. Так что если вы любите Литвинову и Дрейдена и готовы перетерпеть несколько скучных сцен, идите скорее на «Вишневый сад». А то бог знает, какова будет его дальнейшая судьба. Что-то мне не нравится, что на сайте МХАТа, обычно таком пунктуальном и подробном, в разделе «Вишневый сад» пока нет ни одной фотографии и в графе «Ориентировочная цена билета» значится «0». Пресса Тени забытых предков, Алена Карась, Российская газета, 7.06.2004 Не совсем Литвинова, Дина Годер, Газета.Ru, 4.06.2004 | |
ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ РУКОВОДИТЕЛЬ — КОНСТАНТИН ХАБЕНСКИЙ
