Имена | Тени забытых предковАлена Карась, Российская газета, 7.06.2004 Позвать Ренату Литвинову на роль Раневской, на те самые подмостки, на которых когда-то «Вишневый сад» был сыгран впервые, было жестом отчаянным и решительным.При всех заведомых рисках режиссер Адольф Шапиро получил неоспоримое преимущество — об этом спектакле не забудут, потому что в нем красиво и эффектно, среди размноженных мхатовских кулис с чайкой, в роскошных костюмах, лениво и томно прогуливалась кинодива Рената Литвинова. Временами она талантливо вскрикивала, временами талантливо вглядывалась в таинственную пустоту закулисья, где двигались тени не ей принадлежащего прошлого. Сама ее поступь, неуверенная, осторожная, скованная, порождала странное чувство иных пространств, иных интерьеров, где ей явно удобнее и легче. Для Шапиро, видимо, было важно именно это: она несет с собой чужую жизнь, принадлежит другому миру. Так же, как сама Рената Литвинова — явный чужак на драматической сцене — приносит с собой совершенно особый, явно нетеатральный шлейф. На это и делалась ставка. Из Ренаты можно лепить многое, но не все. Хрипловатые вульгарные интонации, такие же вульгарные жесты, руки, которые не знают, куда себя деть, — одним словом, первое явление Нины Заречной на провинциальной сцене, со всеми ужасающими подробностями провала, описанными Треплевым. Не знающая и не желающая знать никаких театральных законов, Литвинова чужда всему ансамблю спектакля. Строго говоря, они убийственны друг для друга — Рената Литвинова и все ее окружение: хрупкая Шарлотта (Евдокия Германова), Аня (Анастасия Скорик), крикливый, грубый и однокрасочный Лопахин (Андрей Смоляков), Варя (Янина Колисниченко) — обо всех них почти нечего сказать, кроме того, что они там были. Лучше молодой студент Школы-студии МХАТ Дмитрий Куличков, играющий Петю. Еще лучше — Сергей Дрейден, приглашенный специально из Петербурга. Пожалуй, только он удерживает напряжение несовместимых пространств и сущностей. Великолепный импровизатор, он пытается соединить театральные умения своих партнеров с размытой и бесформенной субстанцией Литвиновой. Он играет Гаева желчным, ироничным, холеным барином, заигрывающим с «левыми». Его речь, обращенная к шкафу, вовсе не прекраснодушная болтовня, а отчетливое понимание законов исторической энтропии. Он как-то провоцирующе ироничен, точно речь о шкафе включает в себя совсем другие смыслы — память о Прохожем, который пройдет в знаменитой сцене со «звуком лопнувшей струны» этаким матросиком с «Авроры», знание того, что все в этом саду обречено. Он играет Гаева, точно он провокатор, поджигатель всего этого мира. Его не раздавит продажа вишневого сада. Шапиро так, собственно, и ставит весь спектакль: бытовая и бытийная острота ситуации давно сглажена, вписана в театральную раму, с которой он и художник Давид Боровский играют элегантно и элегически. Знаменитый занавес с чайкой становится у них легким и мобильным элементом конструкции. Как когда-то в любимовском «Гамлете», занавес живет здесь не то чтобы динамичной, но вполне самостоятельной жизнью. Когда впервые он начинает двигаться на наших глазах, кажется, что покачнулись сами основы: мхатовский задник сорвался с петель и стал свободной, ни к чему не привязанной структурой. Сцена пуста, и, кроме протестантски строгих деревянных скамей и этих тяжелых занавесей с чайкой, на ней — ничего. И еще тени, огромные тени человеческих фигур ложатся на занавесы, на белые портьеры между ними, образуя единственную зону таинственности в опустошенном, давно лишенном всяких иллюзий пейзаже. Созерцать его так же тоскливо, как и слушать вульгарные изломанные интонации Литвиновой. Неужели теперь ей принадлежат таинственные тени в вишневом саду, неужели теперь она владеет душами забытых предков, которые смотрят с его деревьев? О, прекрасный сад, что с тобой стало? Пресса Тени забытых предков, Алена Карась, Российская газета, 7.06.2004 Не совсем Литвинова, Дина Годер, Газета.Ru, 4.06.2004 | |
ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ РУКОВОДИТЕЛЬ — КОНСТАНТИН ХАБЕНСКИЙ
