Имена | Утраченный райИрина Алпатова, Культура, 27.03.2003 Парадоксальнее фразы слышать не доводилось: «Какое счастье, что в Москве появляется все больше скучных спектаклей». Отметьте особо, что эта реплика принадлежит отнюдь не разочарованному, но, наоборот, благодарному зрителю премьерного спектакля Табакерки «Аркадия» по пьесе Тома Стоппарда. После мхатовского феномена под названием «Копенгаген» и стойкого успеха «Бега» все в том же Театре Табакова слово «скука» провокационно изменило свой смысл и сделалось синонимом чего-то серьезного, нового, безумно интересного, но требующего притом определенной работы зрительской мысли. Конечно, оно неправильно, неточно и неуместно, но другого пока не успели найти. И все же, до какой тошноты надо было наесться массово-кассового или дилетантски авангардного, чтобы ловить кайф от этой самой высокой, впрочем, скуки.У Тома Стоппарда есть еще одна пьеса с замечательным названием «Входит свободный человек». И в Международный день театра, с которым практически совпала премьера «Аркадии», говорить-то хочется не о скуке, а как раз о свободе. По мне, так это и есть ключевое слово того процесса, который долго зрел и теперь неспешно, но целенаправленно начинает оформляться. Свобода, которую стоит понимать не в политическом и уж тем более не в кассовом смысле, но в абсолютном. Когда театр отрывается от традиционно наполненных (властями ли, публикой) кормушек и пытается не поучать или обличать, не «отражать» или развлекать, а всего лишь быть равным самому себе. Он был у нас больше чем театр, когда от бесконечных фиг рвались карманы, а уши закладывало от «эзопова языка». Был и «меньше», когда нас призывали бездумно хохотать или умиляться запретным темам, отчаянно демонстрируя при этом обнаженную натуру и щедро матерясь. Вдоволь насытившись всем этим, потихонечку начали вспоминать о том, что театр может находиться и на некоторой дистанции с ультрамодными, сиюминутными и актуальными жизненными реалиями. И держать такую же дистанцию с публикой, уважая ее право на свободный выбор, в том числе и такой — остаться в зале или сбежать в антракте. Собственно, зрительская свобода в том и заключается, что ты знаешь, на что идешь, предварительно к этому готовясь. Это нелегко, но иначе получится не разговор на равных, а бессмысленное (причем двустороннее) времяпрепровождение. Серьезность театрального посыла в этом случае выходит на первый план. Адекватный сценический результат не всегда может появиться с первых же попыток, на это тоже нужно время. Практическая безупречность «Копенгагена» — почти счастливое исключение. Тот маячок, на который вряд ли будут оглядываться ревнивые театральные люди, но он при этом не погаснет. Сегодня же наступил черед «Аркадии», поставленной режиссером Александром Мариным. Пьеса Тома Стоппарда — мечта театра и в то же время такой высокий пик, на который под силу взобраться разве что отважным творческим альпинистам. По свидетельству многих драматургических изданий, одна из лучших пьес ХХ века, кое-где даже утверждается, что и вовсе лучшая. Объемная, многонаселенная, причудливо закольцевавшая различные эпохи, философская и комичная, с перепадами настроений и мини-жанров. В общем, почти неподъемная при условии, если режиссер и актеры рискнут проникнуть на ее территорию и остаться там до конца, не выбегая, чтобы глотнуть привычного, но загазованного современного воздуха. Помнится, даже грамотный и «звездный» спектакль Санкт-Петербургского БДТ в постановке эстонского режиссера Эльмо Нюганена был встречен столичной критикой весьма холодно. Так что в порыве Табакерки и Марина был известный риск. Что главное в тексте, сюжете и композиции стоппардовской «Аркадии»? Быть может, неминуемая встреча высокого и житейского, как встречаются в одном контексте теорема Ферма и «карнальные объятия». Рассуждать о вечных материях и мировой гармонии будут самые обычные люди, отнюдь не механически сконструированные драматургом. Способные совершать открытия и делать глупости, красиво воспарять и тут же смешно приземляться. Без этой золотой середины в актерском исполнении ничего бы не получилось, и режиссерская попытка ее найти достойна уважения. Причем разделенные почти двумя столетиями английские аристократы байроновской эпохи и наши современники в этом плане демонстрируют завидное и искомое единство человеческой природы. Юная Томасина Каверли (Лина Миримская) отнюдь не напоминает занудного вундеркинда, жонглирующего формулами и терминами, но куда больше похожа на нескладного и непосредственного гадкого утенка, которому так трагически не дано будет превратиться в лебедя. И ее учитель Септимус Ходж (первая большая и по-настоящему хорошая работа Александра Фисенко) способен не только менторским тоном зачитывать цитаты, но и весьма откровенно залезть под юбку леди Крум (Екатерина Семенова). И Эзра Чейтер (Дмитрий Бродецкий), незадачливый поэт, след которого в литературе и географии будут азартно искать позже, совсем не Байрон, но смешной и недалекий чудак, готовый простить посягательства на жену за мимолетное одобрение литературных творений. Персонажи-современники, наши и Стоппарда, будут такими же. С одной лишь, но весьма существенной разницей. Персонажи начала XIX века живут своей жизнью, в не вымышленной, но реально существующей Аркадии. Со всеми этими высокими материями, философскими и научными порывами, стихами и трактатами, адюльтерами и дуэлями, упоминаниями о вечно отсутствующем Байроне — они дома. Нынешние же обитатели «Аркадии» помещены в ситуацию утраченного рая. Они одержимы этой утратой, они тоскуют по нему, они мучительно ищут обратную дорогу, чтобы хотя бы утопически воссоединиться с побывавшими в этом «раю». Пространство — то же, огражденное окнами-ширмами, скрывающими вид на садово-ландшафтные изыски (сценография Валентины Комоловой). Но вместо них — огромный экран-заставка, на который по воле режиссера проецируется весьма иллюстративный видеоряд: лица, силуэты, пейзажи, самолеты, компьютерно-космические вспышки. Некая уступка зрителям, предпочитающим визуальное зрелище литературно-интеллектуальному. Эмоциональная подсказка, подчас кажущаяся излишней, но сохраняющая «атмосферное» значение вкупе с музыкальным оформлением Бориса Смирнова. Та же мебель, те же картины, те же книги и тетради. И даже черепашка-долгожительница, кажется, та же (жаль, что ее заменили здесь муляжом). Но теперь эти книги и тетради, в прошлом всего лишь личные вещи, становятся почти священными приметами, знаками, весточками из утраченного рая. У писательницы Ханны Джарвис (Луиза Хуснутдинова) дрожат руки, когда она листает страницы. Профессор Солоуэй (Алексей Гуськов) хватает очередной документ, как в победной схватке завоеванную добычу, и от избытка чувств начинает непроизвольно хромать — совсем как Байрон. Валентайн Каверли (Виталий Егоров) с вожделением разворачивает длиннейшие свитки с формулами, кажется, готовый признаться в любви именно им, а не стоящей рядом невесте. В этих научных перехлестах, спонтанно-страстных лекциях угадываются и юмор, и игра. Равно как и серьез, и очень острая ностальгия. Все по тому же утраченному раю, но уже не только стоппардовских персонажей, но и нашему, человеческому. Боже мой, как жаль, что сегодня почти немыслимо пропасть, забыв себя и собственные бытовые хлопоты в этих общих, высоких и очень романтических дискуссиях, вызывающих при нынешнем прагматизме разве что язвительную иронию. Мудрец Стоппард, впрочем, это тоже прекрасно понимает и, вооружившись специфическим английским юмором, легким толчком сбрасывает зарвавшихся романтиков с пьедестала в жизненную прозу. Но от этого и сама эта проза не отдает пошлостью, а всего лишь спасает от чрезмерных «улетов», даря душевное равновесие. Для Александра Марина и Табакерки в целом «Аркадия» — хороший и верный шаг. Не вперед и не назад, а в сторону — ту самую, где постепенно накапливаются «свободные» спектакли. К которым хочется возвращаться, о них говорить и даже советовать приятелям-нетеатралам в качестве редкого в их жизни культпохода. Быть может, после этого и походы станут не столь редкими? Пресса Телеверсия спектакля «Священный огонь» (запись 2002 года), телеканал «Культура», 25.04.2020 Утраченный рай, Ирина Алпатова, Культура, 27.03.2003 Как важно быть серьезным, Нина Суслович, Литературная газета, 20.02.2002 Врачующая рука убийцы, Мария Львова, Вечерний клуб, 7.02.2002 Сердечная недостаточность, Ирина Алпатова, Культура, 31.01.2002 На радость всем буржуям, Марина Давыдова, Время Новостей, 21.01.2002 Детектив в стиле «модерн», Ольга Романцова, Время МН, 19.01.2002 | |
ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ РУКОВОДИТЕЛЬ — КОНСТАНТИН ХАБЕНСКИЙ
