Одним из главных подарков к 70-летию Василия Аксенова стало возобновление спектакля «Затоваренная бочкотара» в «Табакерке». Постановка 1989 года фантастической повести о путешествии в Коряжск имела шумный резонанс. По предложению Олега Табакова режиссер Евгений Каменькович сделал новую версию спектакля с новым составом исполнителей. Премьерой «Затоваренной бочкотары», на которой присутствовал сам Василий Аксенов, «Табакерка» открыла новый театральный сезон.
Несмотря на настойчивые призывы популярной песни «Не возвращайтесь к былым возлюбленным, былых возлюбленных на свете нет?», наши театры упорно хотят вернуться к прошлым успехам, вновь разогреть былые восторги и оживить ушедшие тени. В худшем случае это похоже на старания оживить гербарий, вновь вернув ему цвета, запахи и объем. В лучшем — от спектакля остается вкус разогретого вчерашнего блюда — еда съедобная, но не вкусная.
Однако и руководителей театров можно понять: с годами все больше хочется «вернуть время вспять», все привлекательнее прошедшее, и скромный шумный спектакль уже обзывается «легендарным», а какая-нибудь повесть второго ряда уже кажется «этапной».
Постановка в «Табакерке» «Затоваренной бочкотары» Василия Аксенова в 1989 году попадала в пульс времени. Возобновление спектакля в 2007 году превратилось в своего рода «букет» к юбилею известного писателя. Недаром в программке рядом с исполнителями-2007 стоят фамилии участников спектакля 1989-1996 гг. А также приложен словарь вышедших из употребления слов. Реалии, с которыми играет в своей многоуровневой прозе Аксенов, во многом выпали из нашей жизни. Ушли песни, которые поют его герои (прежде всего самая популярная в молодежных кругах «Ие-йе-йе, хали-гали! Ие-йе-йе, самогон!»), поменялся набор писательских имен, которым положено щеголять (Хемингуэй, Дрюон, Жуховицкий), никто уже не вспомнит названия коктейлей, обновился обиходный язык, и не только в разделе сленговых словечек, но и общеупотребительных. «Бочкотара» сейчас звучит примерно как «ендова» — понятно из какой области слово, но как эта ендова, то бишь бочкотара, да еще и затоваренная, выглядит, не знают ни зрители в зале, ни актеры на сцене. А значит, весь авторский — несколько многословный — юмор падает в вату непонимания. Между залом и происходящим на сцене — «дистанция огромного размера». И, пожалуй, единственный неработающий постановочный прием — регулярные просьбы к зрителям передать по рядам письма в инстанции старика Моченкина и бросить их в почтовый ящик, кокетливо находящийся в середине зала.
Евгений Каменькович поставил спектакль рукой почтительной и уверенной. Художник Александр Боровский водрузил посреди сцены что-то типа стога, укрытого рогожами, — и машина, на которой персонажи едут-едут и никак не доедут в Коряжск, готова. Вокруг разбросал наломанных досок — то ли та самая бочкотара, то ли деревянные поломанные провинциальные тротуары, то ли топь болотная, по которой ступать надо осторожно-осторожно. Дальний конец сцены огородил брезентовой занавеской, отделив пространство, где живут Сны, Пороки и Понятия. А над сценой повесил парашютный купол.
Шофер Володя Телескопов (Аркадий Киселев) взял в руки погнутое колесо, и? машина тронулась, путешествие началось.
Герои Аксенова уезжают из дома каждый по своим делам. Таинственная сила предопределения («мы едем не туда, куда сами хотим, а куда везет нас бочкотара») заставляет их сворачивать не на тех перекрестках, заводит их то в Мышкин, то в Гусятин, то в зерносовхоз, а в итоге, добравшись до пункта назначения, каждый передумывает продолжать свой путь дальше. Поиски закончены, и впереди — долгая дорога к себе домой.
Состав спектакля на удивление ровен. Иронический стиль «игры в предложенного персонажа и с предложенным персонажем», стиль коротких ударных эпизодов актеры «Табакерки» освоили с удовольствием. Может, наиболее ярким стал образ старухи Степаниды, сыгранной Ангелиной Миримской. У Степаниды, отправляющейся в командировку на ловлю жуков фотоплексирусов, косые глаза, шамкающий голос, однако под мышиным платком обнаруживается платиновая коса, а под старушечьим нарядом — корсет, черное белье и чулки. И таинственный игрец из ее снов — сам смущен прелестями внештатного лаборанта научного института.
Борхес писал, что на самом деле в мировой литературе существует всего четыре сюжета: два из них связаны с путешествиями. Один сюжет — о поиске, заканчивающимся удачей или провалом, второй — о возращении домой. Герои спектакля «Затоваренная бочкотара», похоже, никуда особенно не собираются. Так, покататься выехали. Ни удлинение маршрута, ни изменение его, ни то, что все пассажиры пропустили единственный поезд, который мог бы довести до цели, — их не тревожит. Хорошо прокатились! Кто-то влюбился, кто-то нашел друга, кто-то просто провел время в хорошей компании. А приехав в никуда, вполне можно снова погрузиться в машину и поехать обратно.
Аксенов писал о пути, который никуда не ведет. Похоже, в 2007 году театр прочел его текст как рассказ о людях, которым решительно все равно куда ехать. Впрочем, присутствующий на премьере автор выглядел довольным и радостным.
