Этот спектакль театральная Москва ждала с нетерпением — после 13-летнего перерыва на мхатовскую сцену вернулся Булгаков.
Весной 1936 года председатель Комитета по делам искусств П. Керженцев писал Сталину: «Несмотря на всю затушеванность намеков, политический смысл, который Булгаков вкладывает в свое произведение, достаточно ясен… Он хочет вызвать у зрителя аналогию между положением писателя при диктатуре пролетариата и при “бессудной тирании” Людовика XIV». Прошедший семь раз спектакль МХАТа был снят с репертуара самим театром на следующий день после появления редакционной статьи в «Правде» — «Внешний блеск и фальшивое содержание». Елена Сергеевна Булгакова отметит в дневнике: «Конец «Мольеру»… Сам Булгаков так и не простит Художественному театру «предательской легкости», с какой отказались от многолетней работы; он уйдет из МХАТа — «Мне тяжело работать там, где погубили Мольера».
Полвека спустя Олег Ефремов решит вернуть булгаковскую пьесу в репертуар МХАТа. На постановку был приглашен руководитель Рижского молодежного театра Адольф Шапиро, в спектакле был занят цвет «ефремовского» МХАТа: Король — Иннокентий Смоктуновский, Мадлена — Наталья Тенякова, Бутон — Олег Табаков, справедливый сапожник — Вячеслав Невинный, Одноглазый — Евгений Киндинов, наконец, Мольер — Олег Ефремов.
Как когда-то русский драматург ловил в судьбе своего французского коллеги отсветы собственной жизни, так, только что прошедший ад мхатовского раздела руководитель Художественного театра обнаруживал сходство-сродство с директором «Пале-Рояля». Высокий, худой, усталый и бесстрашный человек играл последний сюжет свой жизни, играл в предчувствии и ожидании конца.
Тема художника и власти имела в этом спектакле еще один обертон: Король и Мольер, два высоких профессионала, два комедианта (один — играющий короля на сцене, другой — на троне), знали друг другу цену. На огромной дворцовой лестнице сидели рядышком король и его драматург, два ослепительных комедианта, и отношения этих двух людей, от каждого жеста и слова которых нельзя было оторваться, «держали» тот памятный спектакль.
Дуэль «великих» странно оттенял Бутон (Табаков). Гаера-неудачника среди премьеров, тушильщика свечей рядом с гением Табаков играл с той свободой и правдой существования, когда оправданы любые дерзкие ходы и психологические сдвиги: он любил мэтра и ненавидел его, жалел и никуда не мог от него деться…
Не стало Иннокентия Смоктуновского, в спектакль вводились новые составы исполнителей, но «Кабала святош» оставалась в течение десяти лет в репертуаре театра, пока Олег Ефремов играл Мольера. В последние годы Ефремов, по свидетельству близких ему людей, томился тем, что из-за его болезни не идет «Кабала святош». Он обращался к Табакову с предложением заменить его в Мольере, обращался к Адольфу Шапиро, уже выдворенному новой латвийской властью из страны и перебравшемуся в Москву, с предложением восстановить спектакль. В день похорон Ефремова Олег Табаков и Адольф Шапиро решили ставить «Кабалу» заново. Как шаг репертуарный выбор был безукоризненным, команду подбирали первоклассную: художник Юрий Хариков и композитор Эдуард Артемьев. В составе исполнителей — цвет сегодняшнего МХАТа, где смешаны актеры труппы, актеры «Табакерки» и приглашенные звезды: Виктор Гвоздицкий — Шаррон, Владимир Кашпур — справедливый сапожник. Приглашены Наталья Гундарева, Александр Семчев, Андрей Смоляков. Наконец, сам Олег Табаков — Мольер после многолетнего перерыва играл премьеру на мхатовской сцене. Готовились сенсация и событие.
Спектакль репетировался долго. Как говорил сам режиссер: «К тому же на протяжении всей работы какие-то несчастья преследуют. Я не из тех режиссеров, которые утверждают, что на них во время репетиций нисходит дух автора, и тем не менее… Сначала болезнь Виктора Гвоздицкого, играющего Шаррона. Потом странная история с Натальей Гундаревой, которая неожиданно ушла из спектакля…». На роль Мадлены была приглашена Ольга Яковлева, Шаррона — Борис Плотников.
Адольф Шапиро поставил спектакль-зрелище: пышное, стильное, яркое. Звучит торжественная и тревожная музыка Эдуарда Артемьева. Распахнутое в глубину и высоту пространство мхатовской сцены Юрий Хариков завернул в ярды блестящей ткани. Трепещут и колышутся занавески. Причудливое облако, меняющее цвета в зависимости от освещения, повисло над головой. Красочные костюмы персонажей напоминают не столько о моде пышного и сказочного XVII века с ее париками, камзолами, каблуками, лентами, сколько о маскараде и ряженых. Сложное многофигурное полотно организовано и скомпоновано режиссером одновременно свободно и тщательно. Бесшумно катаются черные фуры на колесиках, парадным шагом выступают мушкетеры. Обманная, лукавая, фальшивая среда с возможностью любых провокаций и оборотней. История Мольера, женившегося чуть ли не на собственной дочери, рифмуется с историей маркиза, передергивающего карты за королевским бреланом.
В своих интервью и Адольф Шапиро, и Олег Табаков подчеркивали, что их «Кабала…» — не возобновление спектакля, а абсолютно новая постановка. И, действительно, постановщиков не заинтересовали «двойные краски» драматурга, возможность исповеднического высказывания. Сменилось восприятие жанровой природы пьесы: драма Булгакова впервые стала читаться как детективная, лихо закрученная история с роковыми семейными тайнами, с тенью кровосмешения, подменами, подслушанными признаниями, нарушенными тайнами исповедей.
«Кабала…»-2001 зафиксировала показательную перемену акцентов в прочтении конфликта «художник–власть». Молодой, ленивый, пресыщенный Король (Андрей Ильин) относится к своему драматургу не столько как абсолютный властитель и тиран, сколько как спонсор-меценат. Да и стих Мольера: «Людовик — великий французский король!» звучит в устах Табакова абсолютно рекламным слоганом типа «Мерседес» — король дорог!». И награда соответствующая: за слоганы платят неизмеримо больше, чем за собственно продукт (спектакль).
Олег Табаков играет Мольера актером-премьером, многолетним любимцем публики. История о художнике, противостоящем всему узаконенному порядку, которого власть уничтожит, — явно не его сюжет. Скверная переделка, его перемоловшая, — досадный случай, гримаса судьбы, случайное стечение обстоятельств, с которыми не удалось справиться даже столь опытному, бывалому царедворцу. Кто мог знать, что за невинное удовольствие: стать мужем юной кокетливой восторженной девочки (Арманда — Дарья Калмыкова), отцом ее детей, ему придется платить такую цену?
Олег Табаков не играет большую любовь или шквал внезапной страсти. Его Мольер искренен, когда со вздохом говорит Мадлене Бежар (Ольга Яковлева) о решении жениться: так вышло, я обязан. Мольер в этом спектакле не борется, не решает, а применяется к обстоятельствам. Когда Мадлена проникновенно, вкрадчивыми кошачьими интонациями уговаривает Мольера передумать и рисует ему тихий семейный вечер у камина со свечами, кажется, что еще минута — и Мольер сдастся, все будет хорошо. Обыкновенный человек, этакий постаревший, разбогатевший, словно Бутон, попадал в ловушку хитросплетений судьбы и людской зависти. Пройдя по этапам ада, его Мольер найдет тихую и абсолютно не актерскую интонацию в сцене прощения предателя-ученика: «Я тебя прощаю и возвращаю в свой дом. Входи».
Станиславский требовал, чтобы Булгаков написал «гениального сочинителя «Тартюфа». Сам драматург писал о «лукавом и обольстительном галле», готовом на все, чтобы спасти свою пьесу. Но каждый «пишет, как он дышит». И «Кабала святош» зафиксировала «дыхание» и пульс сегодняшнего театра, его победы и его проблемы.
Мастерская работа режиссера, художника и композитора оказалась не слишком поддержанной актерским исполнением. И беда не в отсутствии талантливых работ (высокое мастерство Ольги Яковлевой — Мадлены, органика Александра Семчева — Бутона, достойная игра Андрея Ильина — Короля, симпатичный дебют Даши Калмыковой — Арманды), но в отсутствии ансамбля. Каждый играет и живет отдельно и сам по себе. Формирование ансамбля — процесс длительный. И «Кабала святош» — один из первых шагов на этом пути и еще один этап в истории отношений Михаила Булгакова и Художественного театра.
