«Турецкий марш» Моцарта можно сбацать по-разному. Он будет звучать как реквием, как строевая песня, как попсовый шлягер. Все зависит от настроения и характера музыканта. Пьесу «На всякого мудреца довольно простоты» тоже можно сыграть так, что невольно возникает вопрос: а действительно ли мы с младых ногтей изучали этот текст в школе, действительно ли русский зритель уже пересмотрел несметное число Глумовых в театре и по ТВ? Причем Глумовы эти чаще всего были весьма органичны, к богатым родственникам ластились чрезвычайно талантливо, обличительную речь на прощание говорили с должной долей сарказма.
Но с поры тех Глумовых кое-что изменилось. В советские времена «Мудрец» ставился как идеологически верная пьеса, обличающая дореволюционные порядки. Потом Марк Захаров в перестройку позволил себе провести некоторые параллели, и пьеса стала обличать уже партийные порядки. Теперь Олег Табаков оказался достаточно равнодушен ко всяким параллелям и обличениям и поставил просто комедию положений. Результат — очень смешной спектакль, в котором нет «плохих парней» и злобного общества, а есть кучка забавных, не слишком умных, но, в общем, обычных людей. Падких на лесть самодовольных ворчунов с причудами. Ворчащих на безобидную извечную тему — ну, молодежь пошла?
В такой ситуации табаковский Глумов сказывается не столько мудрецом (который с горя стал интриганом), сколько — шкодливым пакостником. Обаятельнейший Сергей Безруков выступает в роли плохого мальчишки, который подкладывает кнопку учителю на стул. Одновременно он косит глазом в сторону класса — зрительного зала — и приглашает всех посмотреть: вот тупица, сейчас на кнопку сядет! Зал смеется, а Безруков делает невинное лицо — все в порядке, я вас, ваше превосходительство, люблю и уважаю. Лесть сильным мира сего превращается не в средство достижения цели, а в развлечение, рыбную ловлю. (Ой, надо же, эти глупые клюют на такой явный комплимент! А если еще грубее попробовать?) А дневник он ведет не для того, чтобы душу отвести, а для того, чтобы похвастаться — эк я их всех переиграл, обманул дурака на четыре кулака.
Под занавес разоблаченный Глумов, естественно, произносит традиционный текст на тему «это не я подлец, а все вы». Звучат его слова как школьное «сам дурак». «Турецкий марш» Моцарта, обрамляющий в спектакле каждую смену декораций, снова кажется совсем незнакомой мелодией.
